Как и вчера, начали с первого этажа. Отодрали настил возле наружной стены; когда обнажились балки, перепилили их и перешли в холл, потому что остатки настила накренились и повисли в воздухе. Теперь у них уже был кое-какой навык, и со вторым этажом дело пошло быстрее. К вечеру, оглядев образовавшуюся вокруг пустоту, они ощутили странный подъем.
— Хоп! — сказал Джо и бросил медяк в заваленную обломками лестничную клетку. Он со стуком упал и покатился, звякая об осколки.
— Зачем мы все это затеяли? — с недоумением спросил Саммерс.
Т. был внизу, он очищал от обломков полоску вдоль наружной стены.
— Открывайте краны, — приказал он. — Уже темно, никто не увидит, а утром будет все равно.
Вода застигла их на лестнице и хлынула вниз, сквозь комнаты с разобранными полами. И тогда откуда-то из сада донесся свист Майка.
— Что-то неладно, — сказал Чернявый.
Отпирая заднюю дверь, они слышали частое дыхание Майка.
— Легавые? — спросил Саммерс.
— Старый дохляк, — выпалил Майк. Потом сказал с гордостью: — Я всю дорогу бежал.
— Но с чего это он вдруг?.. — запротестовал Т. с яростной обидой ребенка, которым он никогда не был. — Он же мне сам сказал... Это нечестно!
— Я его видел сперва в Саутэнде, — рассказывал Майк, — а потом в поезде, он ехал обратно. Говорит, там холодина и дождь. — Вдруг он умолк, изумленно глядя на струи воды. — Ух ты, ну и ливень у вас тут был. Что это, крыша течет?
— Через сколько он будет здесь?
— Через пять минут. Я удрал от мамы и бегом сюда.
— Нам надо сматываться, — сказал Саммерс. — И вообще мы уже сделали достаточно.
— Нет, недостаточно. Такое любому по плечу. — «Такое» означало разгромленный, опустошенный дом, от которого оставались одни только стены. Но стены еще можно спасти. Фасаду цены нет, а внутри все можно отстроить заново, еще лучше прежнего. И это опять будет дом. Вслух Т. сердито сказал: — Так или иначе, мы должны кончить. Не уходите. Дайте мне подумать.
— Времени нет, — возразил кто-то.
— Должен же быть какой-то выход, — настаивал Т. — Мы далеко зашли, мы не можем теперь...
— Но мы и так сделали очень много, — сказал Чернявый.
— Нет, нет, вовсе не много. Эй, кто-нибудь, последите за парадным.
— Больше тут ничего не сделаешь.
— Он может прийти с черного хода.
— Следите и за черным ходом. Ну, дайте мне только пять минут, и я все устрою, — взмолился Т. — Клянусь вам, устрою.
Но вместе с загадочностью он потерял и авторитет. Снова он был всего-навсего рядовым членом стаи.
— Ну, пожалуйста, — просил он.
— Ну, пожалуйста, — передразнил Саммерс и вдруг хлестнул его этим проклятым именем: — Эй, ты, Тревор, топай-ка лучше домой.
Т. стоял спиной к грудам обломков — ни дать, ни взять боксер, прижатый к веревке и ослабевший под градом ударов. Он не мог найти нужных слов, мечта его стала тускнеть, уплывать. Но прежде чем стая успела разразиться презрительным хохотом, в дело вмешался Чернявый. Оттолкнув Саммерса, он сказал:
— Я послежу за парадным. — Он осторожно раздвинул ставни в холле. Перед домом серел измокший выгон, и в лужах сверкали фонари. — Кто-то идет. Нет, это не он. Так что ты предлагаешь, Т.?
— Скажи Майку, пусть выйдет и спрячется возле уборной. Как только я свистну, пусть сосчитает до десяти и начинает орать.
— А что орать-то?
— Да что угодно, ну «Помогите!», что ли.
— Ты слышал, Майк? — сказал Чернявый. Он снова был вожаком. Потом бросил взгляд в щелку между ставнями: — Т., он идет.
— Живо, Майк. Беги к уборной. Чернявый и вы все оставайтесь здесь, пока я не закричу.
— А ты куда, Т.?
— Не беспокойся. Я сам все устрою. Я же сказал, что устрою, верно?
Старый дохляк, прихрамывая, брел через выгон. Башмаки его были облеплены глиной, и он остановился у обочины, чтобы ее соскрести. Ему не хотелось натащить грязи в свой дом, одиноко темневший среди развалин и — так он думал — чудом избежавший гибели: взрыв пощадил даже стекло над дверью. Кто-то свистнул. Старый дохляк обернулся, остро вглядываясь в темноту. Свист всегда вызывал у него тревогу. Откуда-то, как будто из его сада, донесся детский крик. Потом со стоянки на улицу выбежал мальчик.
— Мистер Томас! — звал он. — Мистер Томас!
— Что случилось?
— Ради Бога, простите, мистер Томас. Тут одному из наших ребят приспичило, и мы подумали, вы ничего не будете иметь против, а вот теперь он не может оттуда выйти.
— Да о чем ты, мальчик?
— Он застрял у вас в уборной.
— А зачем он туда... Постой, я как будто знаю тебя?