- Что, так прямо и сказал ей «старая швабрара»?! – спросил, не веря своим ушам Михайлов, не оборачиваясь к водителю. Тот только покрутил головой:
- Вечно ты Борька лезешь со своим мнением, когда взрослые гуторят. Ведь наверняка ты родился недоношенным, - сокрушенно сказал Кондратьич.
- От чего это вы так решили?! – засопел Михайлов, старательно изображая обиду на лице.
- А от того, - охотно пояснил Кондратьич, - что не хватило у тебя терпежу досидеть там до положенного срока.
- Скажете, то же, - фыркнул адъютант, но уже без симуляции обиды, ибо такие перепалки между ними случались частенько.
Так за разговорами и доехали до знаменитого «Аквариума»,32высящегося за шлагбаумом КПП и отсвечивающего зеркальными гранями в лучах утреннего Солнца. Пройдя все положенные формальности, связанные с идентификацией личностей, сидевших в авто (сопровождающие остались за шлагбаумом ждать снаружи), машина плавно подкатила к главному входу, возле которого уже было тесновато от черных лимузинов, что немало удивило Афанасьева, рассчитывавшего на свою первоочередность в этом не совсем приятном деле.
<p>
</p>
II.
<p>
</p>
25 июня 2020 года, г. Москва, р-н. Ясенево, здание 2-го Главного Управления Генерального штаба ВС РФ.
В просторном вестибюле уже толпилась кучка генералов, что были записаны в первую партию. И хотя время процедур у каждого было строго индивидуально, пришла вся партия, видимо из неискоренимого чувства природного любопытства русского человека. Вторая партия в это же самое время должна была собраться на Лубянке для прохождения аналогичной процедуры. У многих из них в руках были папки. «Ага, - подумал Афанасьев, - не иначе, как декларации». Среди генералов Афанасьев сразу углядел фигуру, неловко топтавшегося в сторонке, а потому, чувствовавшего себя парией, Булдакова. Поздоровавшись со всеми за руку, Верховный не обошел рукопожатием и его, чем вызвал немалое удивление в глазах Начальника Тыла. Но то, как судорожно он ответил на рукопожатие Афанасьева, говорило о его крайней степени растроганности. По нетерпеливым возгласам Афанасьев сразу понял, что все ждали именно его приезда. Вперед выступил сам Николай Павлович Тучков, сходу заявивший:
- Прошу вас, Валерий Василич, не удивляться тому обстоятельству, что встречу я вам и всем остальным назначил именно здесь – в ведомстве Игоря Олеговича, а не у себя на Лубянке. Просто я посчитал для себя неприличным проводить подобные операции в своих стенах, раз уж я оказался инициатором всей этой затеи. Так скажем, для чистоты эксперимента.
- Да, ладно вам, Николай Палыч, я все прекрасно понимаю, и поверьте, высоко оцениваю ваш такт, - рассыпался в комплиментах Глава Высшего Военного Совета. – Куда прикажете идти?
- Игорь Олегыч! – позвал эфэсбэшник Костюченкова, затерявшегося в толпе генералов. – Первая партия лабораторных мышей для дальнейшей сепарации представлена в полном составе, а именно в количестве десяти особей. Ведите в свою разделочную.
По толпе прошелестел нервный смешок. Всем было не очень комфортно в этих хоть и прозрачных, но холодных стенах. Костюченков, одетый сегодня в гражданское, застенчиво улыбаясь, приблизился к Афанасьеву. Затем встав рядом, обернулся к стоящим и уже притихшим генералам:
- Товарищи! Сейчас мы все поднимемся на второй этаж, пройдем по коридору направо до следующего холла, а оттуда через стеклянную дверь проследуем в наблюдательную комнату, где и будем, в качестве свидетелей следить за опросом своих коллег. Целлофановые пакеты и пузырьки с нашатырем нам выдадут на месте.
- А зачем это нам нашатырь и пакеты? – с испугом вопросил кто-то неестественно тонким от волнения голоском.
- Пригодится, - веско произнес моряк в штатском, а затем добавил, - на всякий случай.
- Ну, что ж, как говорил Данте: «Веди нас, Вергилий!»33, - не стал тянуть резину Афанасьев и первым двинулся к лестничному пролету.
Широко шагая по лестнице вверх, Афанасьев краем глаза заметил, как его соратники, чуть замешкавшись поначалу, гуськом потянулись за своим шефом. В холле второго этажа их уже поджидала женщина средних лет в белом халате, что говорило о некоей ее причастности к медицине. Женщина не вызвала никаких эмоций у окружающих, так как халат ее был слишком длинен, а под ним виднелись джинсы, да и половину ее лица скрывали очки с громадными дымчатыми стеклами в пол лица, что делали ее похожей на большую стрекозу. Комната наблюдения, куда их привели, была на редкость скудно обставлена мебелью. Кроме пары десятков обычных офисных стульев в ней ничего более не наблюдалось. Зато был громадный черный экран, почти во всю стену, назначение которого Афанасьев тут же угадал:
- Одностороннее окно в соседнее помещение? – спросил он у Костюченкова, кивая в сторону блестящей черной поверхности экрана.
- Совершенно верно, - согласился тот. – Отсюда мы сможем наблюдать за всеми перипетиями, происходящими на том конце, не привлекая к себе внимания. При этом он что-то шепнул женщине-медику и та, подойдя к экрану, что-то там нажала, и он осветился, показывая соседнее помещение. С «полиграфом» Афанасьев был знаком не понаслышке, так как сам проходил через него, еще, когда только-только перевелся в Генштаб. Там все было по-простому: к запястью и к виску цепляли датчики на присоске, а человек в штатском долго и заунывно задавал вопросы из совершенно разных областей, на которые всего-навсего надо было давать односложные ответы в стиле «да» или «нет». Здесь же все было по-другому. Помещение больше всего походило на стоматологический кабинет, «навороченный» всяческой малопонятной постороннему глазу аппаратурой. В центре находилось нечто среднее между зубоврачебным и гинекологическим креслом. Гмм… Вокруг кресла суетились двое рослых и мускулистых мужчин в белых халатах, но с засученными рукавами, что невольно наводило на мысли об их мастерстве в области «заплечных дел». Сверху на кресло падали какие-то провода и яркий круг направленного на него света, оттенявший все вокруг. В углу стоял пульт, усеянный всевозможными кнопками и тумблерами. За пультом тоже сидели двое в цивильном одеянии, но лиц их было не разглядеть. Завершало убранство «пыточной камеры», как про себя окрестил Афанасьев эту комнату, странного вида люстра с разноцветными плафонами на шарнирах, какие бывают обычно на молодежных дискотеках. Генералы, с опаской косясь на увиденное в окошке «кресло» робко расселись на стулья, нервно подрагивая коленями. Врачиха, сопровождавшая их сюда, из-за своих очков, напоминавшая стрекозу, вышла вперед, заслоняя собой экран.