Да ей и не нужно было что-то уметь — просто отдать свое тело в руки мужчины. Даже безмолвная, в роли резиновой куклы, она и тогда была бы восхитительна, потому что случай как раз тот, когда любят глазами. Но он тянул с решением. Никогда не инициировал встречи сам, а ожидал ее шага — не навстречу, а вдогонку. Чего уж, ожидал с предвкушением и чувством превосходства, даже чуточку гордясь собой — не потерял контроль, не поддался безоговорочно ее чарам, и даже не делает вид, что не понимает прозрачных намеков…
Он никак не отвечал на них, только молча смотрел ей в глаза… любуясь ими, наслаждаясь их выражением — находил в них такое же любование. Чего добивался? Влюбить в себя и проучить? Не думал тогда об этом. И сам не заметил, как запутался в этой паутине умопомрачительных запахов, нежных взглядов, душистых легких прикосновений, интимного шепота…
Это возбуждало, давало почувствовать себя в какой-то нереальной игре, гнало кровь и теребило нервы. Немного еще потянуть, еще чуть-чуть посмаковать незнакомые ощущения, а потом закрыть вопрос — жестко и окончательно. Потому что бегать от жены к любовнице он не собирался — это было бы мерзко и мелко, а еще — противно его принципам. Он специально игнорировал попытки Елены делать их встречи тайными, а значит — интимными. Назначал их в людном месте — раз или два в неделю. И на любой сторонний взгляд, не было в них ничего криминального — легкое, доброжелательное общение, приятный разговор. Ни интимных касаний, ни поцелуев… Разве что взгляды?
Случайно увидев их вместе, Слав сразу поплыл, осоловел… Потом интересовался статусом их отношений, на что Вадим честно ответил:
— Пока не уверен. Пойму — обязательно скажу.
— Ну, обращайся… — хмыкнул тот, — если нужно прикрыть.
— Тогда оба эти выходные — после обеда. Кажется, Елена что-то говорила о выставках.
— Понял! Пока еще за ручку водишь? Понимаю… она стоит любых усилий — дурманящая женщина.
Вадим еще несколько раз пользовался предложением друга, невозмутимо врал Ксюше, искусно изворачивался, изощряясь во лжи и даже по собственным ощущениям опускаясь все ниже. Но пока не мог отказать себе в удовольствии видеть Елену. И случилось то, чего и опасался — втянулся в эти недоотношения. Хватило двух месяцев.
И он задумался — а что, если вот это и есть настоящее? А он давит его в себе виной перед Ксюшей, мыслями о своей семье и опыте родителей. Но и все это, и даже Яська со своим горшком пока что не перетянули окончательно чашу весов на себя.
Это было, как наркотик — испытывая безумное и бесстыдное желание, удерживать тот самый чувственный голод на самой острой грани — как в рассказе Джека Лондона. Но не с желанием удержать любовь, а тупо цепляясь за остатки мужского достоинства в себе, привычные принципы и исходя из своего понимания верности: пока не переспал — не изменил. Хотя, по сути, он уже предавал Ксюшу — обманывая и обделяя вниманием. И даже обкрадывая, лишив ее близости.
Хотел… как животное, хотел, но не мог позволить ее себе — ни с одной из них. Не давал какой-то внутренний барьер: до принятия того самого решения — нельзя. Табу! Сам понимал, что все это условно, уставал, злился, раздражался! Сорвался и серьезно повздорил из-за какой-то мелочи с Виктором… Но с выбором в пользу одной из женщинах тянул. А может тянул еще и потому, что было в этом его мазохизме что-то тягуче-сладкое, как перед оргазмом — чем дольше оттягиваешь разрядку, тем она яростнее, сильнее и слаще — просто до боли.
А потом лопнуло терпение Елены, и он узнал ее настоящую…
Когда подвозил ее до дома после посещения выставки пейзажной фотографии, она не выскользнула из машины, как всегда, оставляя после себя запах духов, которыми он, кажется, пропитался насквозь… Снимал бы одежду еще на лестнице, если бы мог! Но он просто сразу же проходил в душ, как и во все остальные дни после работы…
А на работе случился дурдом — Спиваков решил ускорить продажу «Стратегии..» Настоящих причин не называл, лицемерил — «старость уже, кхе-кхе… пора на отдых… внуки деда заждались». А может, это было правдой, иначе зачем вообще продавать успешную фирму с солидной репутацией? Но это его дело — имел право. В связи с этим разгребались завалы, наводился порядок в документации и форсировалась текучка. У Вадима были пара дел в процессе, постоянное сопровождение нескольких клиентов в финансово-хозяйственной деятельности, а еще досудебное урегулирование спора. Раньше он как-то разнес бы все это по времени, но сейчас и сам рад был задержаться на работе — смотреть в глаза жене было невыносимо. Старался даже не думать в эту сторону, потому что мысли о них с Ксюшей тащили за собой ненужные эмоции — злость, стыд, вину и даже страх.