Притихла, обнимая колени и прикрыв глаза, а сознание, наконец, обрисовало картину в целом: его частые задержки на работе, беспричинные перепады настроения, отсутствие близости сколько — месяц, больше? А еще Виктор и Слав, к которым он вдруг проникся дружбой в квадрате. Это же и они знали? Это же они отпрашивали его почти на каждые выходные последнее время? А Марина и Валя? Они тоже? Две семейные пары — давние друзья мужа? Не мои.
Просидела так почти час. Во дворе уже не слышалось шума машин и ветер тоже стих. Наверное, под вечер стало совсем тепло — лето же. Женский голос за окном позвал Аленку; постукивая каблучками, кто-то сбежал по ступеням в подъезде; хлопнула дверь внизу, протопал соседский ребенок по нашему потолку. Живые люди рядом…
А ведь я все понимала и раньше, да что там — знала! Потому что это было… не знаю — как общеизвестные штампы. Просто классика! Все, как по шаблону — прямо с порога в душ, тряпки свои сразу в машинку… Ну, и тот разговор в ванной. Почему я смолчала тогда? Тормознулась на этой теме, будто поплыла сознанием, как в густом тумане заблудилась. Слишком резко, слишком неожиданно все! Куда бросаться, что делать? Орать, лошадку звать?
Уснула в тот вечер в каком-то странном состоянии, а утром решила для себя, что мне послышалось — что-то не так поняла, все же вода бежала и говорил он тихо. Тем более, что «завтра» Вадим вовремя был дома, все у нас было хорошо и Янка сама носила ему свой горшок с музыкой, чтобы похвастаться. Мы слегка журили ее, но все же смеялись. Я внушила себе, уговорила себя… Не хотела верить, не могла, просто отказывалась!
И в телефон его не лазила, переписку и звонки не проверяла. Тоже, наверное, поэтому — боялась узнать поганую правду. Доверие или есть или его нет. Если нет, тогда нужно рвать сразу, потому что дальше теряется смысл всего. Наверное, тогда я просто не готова была… должен был наступить настоящий предел. И я просто внушила себе это доверие, давая нашей семье еще один шанс.
А теперь в отпуск к морю он потянул эту… Хотя все его внимание должна занимать Янка. Потому что первый раз рядом с дочкой только он — отец, а у меня чертова работа! И всю эту неделю вместо ребенка его внимание занимает… кто? Няня? Даже не смешно! Перед тем, как взять няню, он должен был посоветоваться со мной, хотя бы поставить в известность, сообщить. Все-таки это ответственность, а еще и траты. И что сообщать? Что ему зачем-то понадобилось свободное от ребенка время? Бред, а не оправдание! Яське два и пять… у нее шило в мелкой хитрой заднице и ума палата. Да с нее глаз нельзя спускать!
Беспокойство, бессильное отчаяние из-за невозможности оказаться рядом с дочкой прямо сейчас, злость, обида, страх! Я не находила себе места. Вскочила, ходила по квартире… Нужно было что-то делать, выговориться, посоветоваться, а с кем? Все зыбко, неопределенно… к маме с этим точно нельзя, она сразу запаникует, станет выспрашивать, выяснять, сорвется еще сюда со своего края света. Всегда придает огромное значение самым мелким мелочам, если дело касается меня. Да еще и дополнительная сложность теперь — престарелый муж ее. Какая там может быть реакция? Он проникся по какой-то причине, родней меня считает. А на деле — никого рядом… Кроме Марины и Вали, близких знакомых в этом городе у меня нет. На работе — работа, дома — семья, редкие походы в гости к ним же. До рождения Янки мы еще хоть куда-то выходили…
Телефон опять звонил… Вадим. Чуть подумав, я все же ответила:
— Да! Что случилось?
— Ничего страшного не случилось, — прошелестел мне в ухо молодой женский голос, — Вадим…
Я осторожно отложила телефон, будто он был отлит из хрупкого стекла. Потерянно огляделась вокруг, пошла в спальню и зачем-то стала одеваться. Чулки, белый кружевной комплект, сизо-серое платье-чулок, туфли на высоком каблуке. Бронзовый оттенок волос красиво контрастировал с мерцающей перламутром тканью… оставила их распущенными. Легкий повседневный макияж еще не смыт… хорошо. Это хорошо… губы только накрасить ярче. Вызвала такси со скидкой. Как спускалась вниз, не помнилось — долго, медленно? И надо же… быстро как сработали. Подошла, открыла дверку, села на заднее сиденье.
— Добрый вечер. В кабак… клуб, бар какой-нибудь — где люди… много людей, — попросила, откидываясь на сидении и крепко сжимая веки. Тошнило то ли от бешенства, то ли от омерзения.