Я сейчас плохие слова говорить буду, вы не удивляйтесь. Не от себя, просто передам вам, что Донован говорил. Ничего?
Шваль-как-сэр? — говорит Донован. Швальйобски? И вроде как икает посередке, так что получается «йоб». Ну, вы понимаете, что это значит. И все понимают, и начинают хихикать, а один из дружков Донована, Найджел, по-моему, тоже икает, как он, и все уже не хихикают, а гогочут просто. Бороденка пытается что-то сказать, но все уже понимают, что этому учителю, этому невзрачному дядьке с джентльменским выговором против Донована не устоять.
Зайковски, повторяет Бороденка. И поворачивается к доске, и записывает свою фамилию. У меня польские корни, говорит.
Польские, повторяет Ги, дружок Донована. Это сокращенное от Гидеон, но если назвать его Гидеоном, он потом всем будет рассказывать, что у тебя ползучий лишай. Польские, вы, значит, из тех сантехников, которые у нас рабочие места отбивают? Мой папаша говорит, что всех вас, иммигрантов, надо бы переловить и посадить в лагеря.
Вас как зовут? спрашивает Бороденка. Мне потребуется некоторое время, чтобы запомнить имена всех учеников, вот давайте с вашего и начнем.
Гораций. Мое имя Гораций.
Гораций. Бороденка заглядывает в классный журнал. А фамилия?
Гораций Моррис.
Гораций Моррис. Надо же. Что-то я здесь такого не вижу. Вы уверены, что вас зовут именно так?
Да, сэр, совершенно уверен. Гораций Моррис.
Бороденка кивает. Хорошо, говорит он. Хорошо, Гораций. Я англичанин, как и вы. Мой отец был англичанином. А дед поляком.
Тут встревает Донован. И сразу видно, что у него уже шуточка припасена.
Кем-кем был ваш дедушка, сэр?
Поляком. Он родился в Польше.
В «порше».
Не в «порше», а в Польше.
А, так вот откуда такое имя взялось. Швальйобски. Из Польши. Швальйобски.
Вы неправильно произносите мою фамилию, говорит Бороденка. Зайковски.
Швальйобски.
Зайковски.
Швальйобски.
Все это страшно смешно, потому что Донован икает каждый раз чуточку громче, как будто очень старается выговорить фамилию правильно. А Бороденка просто замолкает. Молчит и стоит у доски, кейс его лежит на столе, а сам он еще даже сесть не успел.
Швальйобски, продолжает Донован. Швальйобски. А за ним и другие начинают повторять. Знаете, типа, практикуются. И тут Донован сначала «ски» отбрасывает, а после и «шваль» и только кашляет, кашляет, й’об, йо’б, йоб, ёб. И те, кто не давится от смеха, повторяют за ним, а Бороденка просто стоит и смотрит.
Мне его даже жалко тогда стало. Но я смеялась. Я, конечно, могла бы сказать, что смеялась потому, что все смеялись, но на самом деле мне просто смешно было. Действительно смешно. Но и жалко его. Донован, он ко мне обычно не цеплялся. Большинству наших, даже его ближайшим дружкам, ну, может, кроме Ги, им всем от него доставалось, всем приходилось несладко. Ну и мне тоже, так что я знаю, каково это. Они не били девочек или еще что, просто дразнили, изводили. Меня обычно из-за моих волос. Правильно, я блондинка, и ничего тут плохого нет, так ведь они же все могли вывернуть наизнанку, все что угодно, и получалось так, что в нем нет как раз ничего хорошего. Потом, дело же не в том, что они говорили, верно? Дело просто в том, что они это говорили. А когда они начинали тебя доставать, все остальные от тебя отступались, даже лучшие подруги, и в такие дни, в такой терм, в общем, все время, пока это продолжалось… потому что для некоторых это просто не кончалось, продолжалось и продолжалось, пока, Господи, ну не знаю, наверное, пока ты ходила в школу, или пока Донован… Ну ладно. В общем, все это время тебя могли окружать люди, подруги, типа, люди, которых ты считала подругами, и солнце могло сиять, и ты могла найти в канаве миллион фунтов, и все равно чувствовала себя самой жалкой, самой несчастной, самой одинокой девочкой на свете. Вы-то в полиции служите, вас, наверное, никто никогда достать не пытался. Но уж вы мне поверьте, это больно.
В общем, я его пожалела. Теперь-то и это кажется странными. Я пожалела этого типа, а он перестрелял столько людей, людей, которые ему ничего не сделали, ну, кроме Донована, и вообще детьми были. Да и мисс Стиплс тоже была хорошая, милая. К ней тоже, я вот теперь вспомнила, пытались цепляться из-за ее фамилии, но она с этим справилась, просто отшутилась, и все.