— По-моему, вы только этим и занимаетесь.
— Кое о чем еще, — Люсия закрыла блокнот. — И я не ожидаю, что вы непременно ответите.
Он пожал плечами. Снял со стаканчика крышку и наружу вырвался парок, и запах пережженных кофейных зерен, стоявший в комнате, усилился. Крышку он положил на стол, донышком вниз.
— Почему вы послали его в ту же школу?
Он молча смотрел на нее, лицо его застыло.
— Забудем об смс-ках. О них вы не знали. Но после того, что случилось. После того, что с ним сделали. Как вам могло хотя бы в голову прийти вернуть его назад?
С секунду он смотрел ей в глаза. Потом опустил взгляд на кофе, вернул крышку на стаканчик и оттолкнул его от себя.
— У вас есть дети, инспектор?
Люсия покачала головой.
— Братья, у которых имеются дети? Сестры? Друзья?
— Нет. Таких нет.
— Значит, вы ничего в этом не смыслите.
Походило на то, что больше он ничего говорить на собирается. Люсия потупилась.
— Я работаю здесь, — сказал отец Эллиота. — В Сити, то есть. Жена не работает. Я зарабатываю кое-что, но не так уж и много. Думаю, больше, чем инспектор полиции, однако, в отличие от вас, мне приходится кормить четыре рта.
— Четыре? — переспросила Люсия. Отец Эллиота поморщился, и она поняла, что в ее словах можно усмотреть скрытый смысл. — Нет, простите. Я не имела в виду…
Он, потирая ладонью лоб, смотрел в стол.
— Я просто не знала, — сказала Люсия. — Думала, что вас было трое.
— У нас есть дочь, — сказал отец Эллиота.
Люсия вспомнила велосипед в прихожей их дома, тот, который показался ей слишком маленьким для Эллиота.
— Младшая, — сказала Люсия. — Сколько ей?
— Девять.
— А как ее зовут?
— София. Ее зовут София.
Люсия кивнула. Имя понравилось ей, но она удержалась от того, чтобы сказать об этом.
— Ну так вот, — продолжал отец Эллиота, — я здесь работаю. Вынужден работать здесь. Если бы мы могли покинуть Лондон, то покинули бы, но мы не можем. А поскольку мы этого не можем, нам остается только стараться выжать максимум из города, в котором мы живем.
— Не понимаю.
— Недвижимость. Коммунальные услуги. Школы, инспектор. Выбор у нас не так уж и велик, поэтому мы стараемся брать лучшее из того, что нам предлагается. — Он помолчал. Вздохнул. — Это хорошая школа, инспектор. Результаты работы, статистика: если сравнить ее с другими, она — лучшее, что мы могли себе позволить. Потому мы и купили дом неподалеку от нее. Для блага Эллиота. Для блага Эллиота и Софии.
— Софии? Вы сказали, что ей девять лет. Вы ведь так сказали?
— Ей девять лет, но она растет. С детьми это случается, инспектор.
В тоне его прозвучала нотка презрения, однако Люсия оставила ее без внимания. Она постучала ногтем по стенке стаканчика.
— Она меняет свой статус, — продолжал, уже не так агрессивно, отец Элиота. — Я о школе. Вы знали об этом? Там поговаривают о частных субсидиях, о большей самостоятельности. Это какой-то правительственный план.
— План? — переспросила Люсия. — И какой же?
— «Новые пути», так они его называют. Партнерство государства и частных лиц. Эта школа — одна из первых. В общем, она лучшая из тех, что нам доступны, а должна стать еще лучше. И разборчивее. Она сможет сама решать, кого примет. Забрав из нее Эллиота, мы лишились бы гарантий того, что нам удастся устроить в нее Софию.
Люсия покачала головой:
— Не понимаю.
— Они же брат и сестра. Если брат уже учится в школе, та обязана принять и сестру.
— Я не об этом, — сказала Люсия. — Я о другом — мне непонятно, зачем вам это. В смысле преподавания, это хорошая школа. Отличная. Но в ней напали на вашего сына. Его избили, порезали, искусали. Почему же вы хотите послать в нее и дочь?
Отец Эллиота поднял руку, почесал переносицу. Люсия увидела, что его глаза, и без того уже красные, обведенные темными кругами, наполнились слезами. Он крепко зажмурился, снова открыл глаза. Смахнул единственную оказавшуюся непокорной слезу.
— Мы думали… — начал он — и умолк. Откашлялся. — Мы думали, после случившегося… Я говорю о смерти мальчика, того, убитого учителем. Он ведь был одним из них, верно? Я знаю, знаю — все молчат. Но все знают, что это был он, так?
— Донован, — сказала Люсия. — Донован Стенли.
Отец Эллиота кивнул.
— Сначала мы не собирались. Возвращать его в школу, я об этом. Но после случившегося… Мы думали, что оно всему положит конец.
— Вы думали, что теперь ему опасность грозить не будет.
Он снова кивнул, утвердительно.
— А когда мы посмотрели другие варианты, инспектор. Другие школы. Некоторые из них… Это попросту невозможно. Отдавать в них детей. Ну и София, конечно. Нам следовало думать о Софии.