Я говорю, конечно, директор. По-моему, вы правы.
Хорошо, говорит он. Хорошо. Да, и вот еще что, Джанет.
Да, директор?
Что вы сказали членам правления? Вы перенесли заседание?
Я сказала им, что произошло кое-что непредвиденное. Сказала, что ожидаю ваших распоряжений.
Постарайтесь перенести все на завтрашнее утро. Извинитесь перед ними от меня, расскажите о случившемся, но дайте ясно понять, что нападение произошло за пределами школы. Мне не хочется, чтобы они забеспокоились. Не стоит их расстраивать.
Да, директор. Я займусь этим немедленно, директор.
После того, как закончите с Сэмюэлом, говорит он.
Да, после того, как закончу с Сэмюэлом.
И еще, говорит он. Думаю, нам следует устроить общее собрание. Лучше всего, в среду. С утра. На нем должны присутствовать все ученики. И все учителя. Без исключения, Джанет.
И я говорю, хорошо, директор. Что-нибудь еще, директор?
Ну, больше у него распоряжений не было, и я пошла искать Сэмюэла. Он, как и сказал директор, был в третьем кабинете. Впрочем, я его и без указаний директора нашла бы, потому что творилось в этом кабинете бог знает что. Новое крыло — мы называем его новым, хотя оно давно уже не новое, его лет десять назад построили, самое малое — так вот, новое крыло — это северный конец нашего здания, но я услышала класс Сэмюэла еще из столовой. Он вел занятия в первом классе. Я сказала «вел занятия», хотя, по-моему, ничего он не вел. Просто сидел за столом. Сидел, упираясь в стол локтями и прикрыв ладонью голову. А дети творили, что хотели: большинство просто болтало, но двое бегали по классу, а одна девочка даже высовывалась, забравшись на стул, из окна, того и гляди вывалится. Наверное, мне нужно было вмешаться, но я не стала. Просто постояла в коридоре, дожидаясь звонка.
Через пару минут он зазвенел, и еще не отзвенел, а дети уже вылетели из класса. Похоже, гвалт, который они подняли, пробудил Сэмюэла от его дневного сна, потому что он медленно поднялся на ноги. Я ждала его у двери.
Я улыбнулась ему, но он мне не улыбнулся. Мог и просто мимо пройти, если бы я не произнесла его имя.
Джанет, говорит он. Что вам нужно?
Ну разве так с людьми разговаривают? Да еще и с коллегами — никак я от него такого не ожидала. И боюсь, была с ним немного резка. Говорю ему, директор велел вам идти домой. Отдохнуть. Сказал, что после полудня можете не возвращаться, да и завтра, я думаю, тоже.
И все? — спрашивает Сэмюэл и поворачивается, чтобы уйти.
Я говорю, да. Я немного ошарашена. И говорю, да, потом говорю, нет. Я же забыла сказать ему про собрание. Ну и говорю, вы должны быть здесь в среду утром. Директор собирается выступить перед учениками, поговорить о том, что произошло с Элиотом Сэмсоном. А Сэмюэл, хоть он и не мог знать, о чем я говорю, никаких объяснений ждать не стал. Просто ушел. Взглянул на меня, прямо в глаза взглянул, и ушел. И больше, инспектор, я его не видела. Это был самый последний раз, когда я его видела. Не думаю, что я вам сильно помогла, но что еще рассказать, не знаю. Я увидела Сэмюэла утром, он был чем-то расстроен, а чем, я не знаю. Поведение его было необычным, но не таким уж и необычным — для Сэмюэла. Потом появились полицейские, рассказали нам про Эллиота, это был ужас, конечно, просто кошмар. Хотя он уже поправляется, так мне сказали. Он все еще в больнице, но поправляется — хотя бы одна хорошая новость. Да, так вот, приехали полицейские, а после мы с директором поговорили и решили, что Сэмюэла лучше всего отправить домой. Ну, я отыскала его и отправила. Вот и все. Это все. То есть, может, и было что-то еще, но я ничего не припоминаю. Если бы вспомнила, то, конечно, рассказала бы вам. Я ведь женщина разговорчивая, инспектор. Люблю поболтать. Вы, наверное, и сами это заметили. Многим меня останавливать приходится. А это, особенно если я разойдусь, не всегда просто, вот многим и приходится останавливать, чтобы я особо не заговаривалась.
Этот день был самым жарким. За всю историю, уверяли газетные заголовки. А ниже, мелким шрифтом: за всю историю наблюдений. Жара словно поднималась по горному склону, думала Люсия, и наконец, достигла вершины. Хотя самой ей казалось, что сегодня не жарче, чем вчера, чем в любой из дней, миновавших с тех пор, как на город обрушились массы знойного воздуха.
Люсия вошла в вестибюль, покивала тем, кто сидел в нем за столами. Пока она ждала лифта, подкатил свою тележку уборщик, и когда двери лифта, содрогаясь, открылись, Люсия пропустила его вперед, а сама втиснулась следом. Нажала на третью кнопку. Уборщик нажал на шестую. Двери сомкнулись, взвыл мотор, трос заныл, напрягаясь, чтобы потянуть лифт наверх. Люсия смотрела, не отрываясь, на свое кривое отражение в полированной, щербатой латуни дверей, бедро ее прижималось к ручке тележки, аромат, поднимавшийся из стоявшего на тележке кофейника, казалось, делал воздух еще более душным и влажным.