Мы с Маликом слышали, как Садат, его министр иностранных дел Мохаммед эль-Заийат, посетивший Генеральную Ассамблею, и другие официальные лица Египта угрожали начать войну против Израиля, но, по правде говоря, это повторялось так часто, что никто на воинственные клики египтян уже не обращал внимания. А выходило, что Садат ловко обманул всех: Москву, Вашингтон, даже Израиль с его экстраклассной разведкой.
Малик взбодрился, предвидя редкую возможность учинить погром в Совете Безопасности и настоял на нашем возвращении в Нью-Йорк. Но в отличие от 1967 года, когда требование о созыве Совета Безопасности было высказано немедленно, на этот раз в ООН все было на удивление тихо и спокойно. Никаких чрезвычайных заявлений и предложений принять срочные меры. Инструкции, прибывшие после полудня из Москвы, тоже не призывали бить тревогу, как это было в 1967 году. На этот раз Москва распорядилась ждать и наблюдать за ходом событий, консультируясь с египетскими и сирийскими представителями. Нас уведомили, что ситуация будет улаживаться совместными усилиями Добрынина и Киссинджера в Вашингтоне. Малик был явно огорчен, видя, как его шанс блеснуть ораторским искусством в Совете Безопасности ускользает.
— Опять мы собираемся сотрудничать с американцами! — сердился он. — Эти сукины дети стоят за спиной у израильтян и поддерживают их агрессию.
Совет Безопасности собрался только 8 октября по требованию Соединенных Штатов. Однако все стороны, включая Советский Союз, явно старались оттянуть вмешательство ООН. В частных разговорах эль-Заийат высказывался двусмысленно и ничего не сообщал нам сверх того, что мы сами могли узнать и узнавали из других источников. Представитель Египта в ООН Ахмед Мегуид был более откровенен. Хорошо информированный и спокойный, он пользовался уважением в ООН. Мегуид прямо заявил, что его страна решилась сделать попытку и разрушить образ Израиля как страны неуязвимой в военном отношении. А потому Египет отказывается от всякого прекращения огня, пока Израиль не будет изгнан с египетской земли.
Малик настолько был выбит из колеи и пребывал в такой беспорядочности чувств и мыслей, что был, казалось мне, рад услышать, как представитель Саудовской Аравии Джамил Ба-руни костил и Соединенные Штаты и Советский Союз, обвиняя их в превращении Ближнего Востока в "шахматную доску, на которой обе сверхдержавы разыгрывают политическую игру, распоряжаясь судьбами народов, живущих в этом районе, точно пешками”. Возможно, он был прав.
Несколько вопросов остаются невыясненными в связи с поведением Москвы во время войны Судного дня. Поддержала ли Москва идею Египта и Сирии начать войну против Израиля? Знали ли советские руководители точную дату, когда Египет и Сирия собираются начать военные действия? Если да, то разве это не является нарушением правил детанта, буквы и духа основных принципов взаимоотношений между СССР и США, подписанных главами двух сверхдержав в 1972 году в Москве?
Некоторые данные давали основания думать, что Москва потворствовала желанию Египта и Сирии начать войну против Израиля и дала свое "добро”. Как раз перед самым началом военных действий члены семей советских граждан поспешно были отправлены из Египта и Сирии. По мере того как росло напряжение, в Египет стало поступать советское оружие в огромном количестве. Но работники из МИДа утверждали, что Советский Союз возражал против воинственных планов Садата до последней минуты. Оружие, доставленное в Египет, не должно возбуждать подозрений, так как об этих поставках было договорено давно. Если бы Советский Союз вдруг отказался бы от своих обязательств из-за начавшейся войны, он рисковал бы потерять доверие арабского мира. Приказ о вывозе жен и детей советских работников был отдан только тогда, когда стало ясно, что Египет не отступит от своего намерения изгнать израильтян с оккупированных египетских территорий. Москва, однако, не знала, когда именно Египет и Сирия предпримут нападение на Израиль, и не имела возможности предотвратить военные действия.
На следующий день после начала войны Судного дня мы получили из Москвы сообщение о встречах советских послов Владимира Виноградова в Каире и Нуридина Мухитдинова в Дамаске с президентами Египта и Сирии. Это было как раз накануне нападения на Израиль. Оба — и Садат и Асад — сказали, что в ближайшем будущем они начнут войну против Израиля. Асад даже назвал дату — 6 октября. Однако советские руководители не очень полагались на слова Асада, к тому же репутацией солидного человека не пользовался и Мухитдинов, разжалованный в послы бывший член Президиума ЦК КПСС. Он славился способностью "изобретать”, а также тяжелым несговорчивым характером, особенно по отношению к подчиненным. Но даже если на этот раз его сообщение могло показаться заслуживающим доверия, советские руководители никогда не поделились бы подобной информацией с Соединенными Штатами, прежде всего потому, что Сирия все же была ближайшим союзником Советского Союза на Ближнем Востоке. Да и Вашингтон не спешил поделиться с Москвой относительно своих планов в этом районе.