В первую фазу войны Малику было приказано отвергать любое предложение Совета Безопасности. Его резкое заявление, что "не требуется никаких новых решений по Ближнему Востоку”, отражало стремление Москвы дать Египту и Сирии время, чтобы полностью использовать все преимущества внезапного нападения. Желая помочь Израилю оправиться от неожиданного удара и мобилизовать силы для ведения войны, Соединенные Штаты тоже не хотели никаких немедленных акций со стороны ООН. В результате Совет Безопасности, который ответственен за поддержку порядка в мире, а в случае его нарушения — за быстрейшее восстановление статус-кво, оказался парализован на сравнительно долгий период. Естественно, Курт Вальдхайм был обеспокоен престижем ООН, и, я думаю, что на этот раз все его заместители сочувствовали ему. В особо затруднительное положение ставило Вальдхайма полное игнорирование его Советским Союзом. Я было посоветовал Малику, по крайней мере, в общих словах сообщить Генеральному секретарю ООН о намерениях Советского Союза, но вызвал этим только гнев главы Советской миссии.
Когда же стало ясно, что арабы терпят поражение, советская позиция в ООН разительно переменилась. Чтобы предотвратить полный разгром арабов, Брежнев пригласил Киссинджера в Москву для обсуждения возможности прекращения огня. В ООН СССР и США выступили совместно в поддержку прекращения военных действий. Следуя новым инструкциям из Москвы, Малик потребовал от Совета Безопасности принятия экстренных мер для умиротворения сторон. К его огорчению, к московским инструкциям было приложено запрещение критиковать Соединенные Штаты. Но Малик все-таки ввернул несколько едких замечаний от себя.
Когда Хуан Хуа — представитель Китая — пожаловался, что время, отпущенное на изучение проекта совместной американо-советской резолюции, недостаточно, Малик накинулся на него с обвинениями в клевете на ООН и в желании бросить тень на репутацию этой международной организации, в то время как Китай не вносит никаких конструктивных предложений.
Неверно считать, что все выступления делегатов СССР в ООН точно формулируют официальную точку зрения на ту или иную проблему. Инструкции из Москвы очень коротки и выражают лишь главное направление, которому должен следовать советский представитель. При строжайшем контроле Москвы за содержанием речей сами заявления составляются в Нью-Йорке. Они не расходятся и не могут расходиться с направлением политики, диктуемым из Москвы, но их стиль и способ выражения мысли отражают вкус и личность выступающего. Здесь предоставляется большая свобода в выборе слов и тона речи.
Резолюция о прекращении огня, предложенная США и СССР, была принята Советом Безопасности 22 октября. Но она оказалась малоэффективной. Бои продолжались, размах военных действий нарастал. Москва, как мы понимали из инструкций, стремилась любыми средствами прекратить войну. Мы чувствовали, что вот-вот произойдет нечто необычное. Так и вышло. Брежнев обратился с письмом к президенту Ричарду Никсону, предложив ему в срочном порядке объединиться с СССР и отправить в Египет контингент войск, чтобы гарантировать прекращение огня. В письме Брежнев предупреждал Никсона, что если США не согласятся, то СССР предпримет односторонние действия в этом направлении.
Малик был почти в экстазе. Меня же письмо очень озадачило. США никогда не приняли бы предложения Брежнева и никогда не допустили бы военной интервенции СССР на Ближнем Востоке. Исторический опыт подсказывает, что если бы советские войска вступили на землю Египта, убрать их оттуда было бы невозможно.
Воспользовавшись отчаянным положением, в которое попал Садат, — израильские войска двигались по направлению к Каиру по западному берегу Суэцкого канала и взяли в окружение Египетскую Третью армию в Синае — Москва смогла вынудить Садата согласиться на ее план. Но угроза Москвы послать войска в Египет была на самом деле лишь пробным шаром для испытания воли американцев в момент, когда в связи с Уотергейтом положение Никсона было сложным. Когда же США ответили на кремлевские запугивания приведением в готовность своих вооруженных сил, никаких чрезвычайных мер в Миссии принято не было. Предупреждение американцев оказалось достаточно внушительным, чтобы остудить желание Москвы спекулировать на сложной внутренней ситуации в США. К конфронтации с Соединенными Штатами Советский Союз не был готов.