Можете себе представить, как бы повели себя Соединенные Штаты Америки и как «быстро» они признали бы подобные выборы, если бы они проходили в какой-нибудь другой стране? Но в данном случае оказалось, что проблем нет.
Россияне задают вопрос в лоб: «У нас выбирают президента напрямую. Что вам не нравится в нашей демократии?»
А в нашей демократии американцам не нравится главное – базовые постулаты.
Ведь что такое демократия? Если вдуматься, оказывается, что сейчас этим словом обозначается просто непонятно что. Американцы отстаивают некую абстрактную демократию, но понять, в чем ее суть, невозможно. На каких принципах она базируется? Христианских? Ну, начнем с того, что о христианстве и демократии надо еще писать отдельную работу, доказывая, насколько эти два подхода совместимы – что, кстати, относится и к нашей демократии. Но вопрос-то – в ценностях. Как может президент, который говорит, что он христианин, поддерживать, например, права геев? Это же очевидное противоречие. Тут уж или одно, или другое. Я ничего не имею против толерантности, но в таком случае какой же ты христианин, если в своей деятельности опираешься на принципы, противоречащие твоим человеческим взглядам? Тогда ты фарисей. То есть лицемер. Как тебе доверять?
Может быть, американская демократия – это свобода прессы? Но мы с вами хорошо знаем, что даже американскую прессу назвать свободной можно только с очень большой натяжкой. Стоит послушать CNN, как становится ясно, что это крайне специфическая свобода. Попробуй только американская пресса высказать все, что она думает, допустим, во время войны в Заливе – несколько человек из-за своих заявлений просто конкретно вылетели бы с работы. А за интервью с одним из высокопоставленных армейских чинов, опубликованное в журнале «Роллинг Стоун», как вы помните, со своего места полетел и сам высокопоставленный чин, давший нелицеприятную оценку деятельности Обамы на посту главнокомандующего вооруженными силами США.
Все это напоминает мне рассуждения о российской прессе 1990-х годов, которая была колоссально свободной. Правда ли это? Абсолютная. Нужно было только выполнить одно условие. Пресса была абсолютно свободной, если она была антикоммунистическая. Вот в этом случае она себя чувствовала совершенно независимо. Но если, не дай бог, она была прокоммунистической, ее ждала судьба газеты «Завтра». Можно было называть ее красно-коричневой, травить, издеваться и в конце концов закрыть. Я не поднимаю сейчас вопрос о симпатиях или антипатиях к Александру Проханову, просто констатирую. Те средства массовой информации, которые были неугодны, – уничтожались.
Свобода – это вообще неудобная категория. События в американском Фергюсоне осенью 2014 года показали, что можно абсолютно свободно и демократично остановить действительно очень опасно выглядящего – но безоружного – чернокожего юношу и произвести в него шесть выстрелов, из которых два в голову, для того чтобы его задержать. Вообще-то в любой другой стране мира это называлось бы полицейским беспределом. Хочешь задержать правонарушителя – ну выстрели ему в ноги! Или что – ты промахнулся? Высоко прицелился? Задрался ствол? После этого начались выступления активной части населения, во время которых и журналистам досталось, и Национальную гвардию подтянули, и задержали 80-летнюю активистку, прошедшую в свое время и нацистские концлагеря.
Давайте спроецируем эту ситуацию на Россию. Да уже все бы бились в истерике и кричали, как у нас тут все недемократично. Потому что здесь сошлись базовые принципы демократического общества: свобода собраний, свобода волеизъявления, положительное отношение к прессе и свобода прессы. И где это все? Выяснилось, что в Америке, которая с готовностью объясняет всем, как себя вести, и говорит, что нельзя использовать войска против своего народа, когда надо, ни минуты не сомневаясь, задействуют протоколы и начинают работать самые жесткие методы подавления. Януковичу обещали Гаагский трибунал за гораздо меньшее. А в Соединенных Штатах Америки никто никому никакого Гаагского трибунала не обещает. Потому что им можно, а другим нельзя. Риму можно. Варварам – нельзя. Все, что делает Рим, – верно; все, что делает римский император, – свято.
Но тут Москва удивленно поднимает брови и произносит: «Стоп, вообще-то Третий Рим – это мы». И действительно – разве наш подход не похож? И разве чувства нашего народа к руководителю государства зачастую не близки к религиозному экстазу? Дай людям волю, они будут рисовать иконы каждого действующего президента и на них молиться. И хорошо, что у нашего руководства, кажется, есть и самоирония, и адекватное восприятие действительности, чтобы остановить эту генетически обусловленную сладострастную волну чинопочитания.