- Ты же перестал быть человеком! – непонимающе воскликнула Эмбер.
- Я перестал быть слабаком! – Дэвид медленно прохаживался вокруг неё. – Нежеланный ребенок в нищей семье с идиотами братьями, на котором вымещались все обиды и неудачи. Но не сейчас. Сейчас я тот, кому позволено все.
- Позволено убивать людей? Лучшую подругу?
- Джен была ошибкой закомплексованного придурка, каким я был. Мне все время казалось, что я недостаточно хорош, чтобы быть парнем Стефани. Что она меня скоро бросит. А с Джен я об этом не думал - она просто не была мне нужна так, как Стефани. А потом она стала мне надоедать, и поэтому первой я выбрал её. Признаюсь, мне было страшно, ведь я еще никого и никогда не убивал. Боба не было в живых, чтобы хоть как-то помочь. Меня мучили голод и страх, что в любой момент за мной придут Охотники. А когда Джен заявила, что хочет во всем признаться Стефани, я сделал это. Убил её. И это оказалось так легко и просто, что даже не верилось - как же так, я убил человека, а мне хоть бы что?
Казалось, он давно желал перед кем-нибудь похвастаться своими убийствами. Не было и речи о сожалении или чувстве вины.
- А потом ты убил Пейдж…
- Вообще-то я хотел убить её бабушку, которая была очень груба со Стефани. А я не люблю, когда Стефани обижают,- признался Дэвид. – Но сколько страхов можно выкачать из старухи, которая одной ногой в могиле? Сколько бы она продержалась? Минуту? Две? Не то, что её внучка – молодая со здоровым сердцем, - он зажмурился от удовольствия при воспоминании о Пейдж. – К тому же, что больнее для старухи? Умереть самой, когда прожита длинная жизнь или потерять внучку, у которой все впереди? Пейдж продержалась три часа. Я уже даже насытился, а она все жива и жива не то, что Джен…
Дэвид, смакуя воспоминания, глубоко вдохнул и в блаженстве выдохнул.
- А Глория, - сам заговорил о третьей жертве он и поморщился. – А Глория поскользнулась и проломила череп о камень. Даже не думал, что такое может случиться. Не передать мое разочарование, ведь я надеялся, что она окажется такой же, как и Пейдж. Глория видела меня. Точнее меня в образе Крилига и не рассказала об увиденном никому. Думала, что ей не поверят, что было вероятней всего. И меня так манила эта её храбрость, то, что увиденное не свело её с ума и не изменило жизнь. Уверен, если бы не несчастный случай, я бы остался доволен.
Дэвид, мерзко облизнул губы. Эмбер, с удвоенной силой бередила раны.
- Уверен, ты продержишься дольше Пейдж, - сказал он. - Вообще-то я думал, что ты Охотница… Я все ломал голову, кто мог наложить защитное заклинание на дом Сакуры. Но мысль о том, что на мой след напал Охотник сначала испугала, а потом обрадовала. Охотник – достойный противник! – восторженно произнес Дэвид. - А потом ты заявляешься в гараж и задаешь настораживающие вопросы. Ты не представляешь мое удивление - кто бы мог подумать, что сама Эмбер Стоун замешана в сверхъестественных делишках. И тут доказательство - на твоем доме тоже заклинание, что и у Сакуры. Но я ошибся, - несколько разочаровано произнес он. – Ты не Охотница.
- Я Охотница! – с вызовом произнесла Эмбер. – Нас двое!
- И какое у тебя оружие? – приближаясь, полюбопытствовал Дэвид. – И где ты его прячешь? В татуировке где-нибудь на крестце?
- Сделаешь еще шаг и узнаешь, - подавляя страх, Эмбер крепко сжала кулаки.
Дэвид, демонстративно вытянул ногу и сделал большой шаг. Ей ничего не оставалось, как отвернуться от отвращения, когда он снова облизнул губы.
- Тебе повезло, я голоден, - признался он. – Надеялся покормиться Сакурой перед встречей с Охотником. Я знал, что он придет её спасти. Но эти призраки… А потом и сам охотник появился так внезапно…
- Я тебя не боюсь, - произнесла Эмбер, со слезящимися глазами от боли в руке.
- Пока не боишься, - произнес Дэвид и, обратившись в Крилига, исчез.
Адам, освободив одну руку, принялся за другую. Эмбер, подбежала к нему и стала помогать.
По темному лесу разнесся отчаянный плач, от которого по коже пробежался мороз. Слушать его было невыносимо, но и не так страшно, как хотел Крилиг.
- Не бойся! Поняла?!
Эмбер, промолчав, яростно дергала кинжал, содрогаясь от зрелища кровавой ладони.
Плач усилился. И уже не нес в себе отчаяние. Истеричный и злорадный, он навевал мысли о сумасшествии и изощренных издевательствах. Странно, что не смотря на то, что умом она понимала, что это все проделки Крилига, воображение, будто с ним сговорившись, рисовало ужасающие картины. Но, к сожалению Крилига, не настолько страшные, чтобы Эмбер по настоящему испугалась. Он, наверное, не придал значение тому, что она дочка писателя детективов и выросла на рассказах по страшнее, чем его пугалки и видела столько фотографий с места жестоких убийств маньяков, которые были не просто убийцами, а садистами и людоедами.