Осознание того, что видит, было ударом, лишившим разума, волной боли, пробудившей сердце, забившееся рваным ритмом.
И все. Закончилась хваленая выдержка.
Прости, Ларс.
Есть силы, с которыми нельзя бороться.
Чувства, которые невозможно контролировать. Потому что перестаешь быть собой или становишься собой настоящей.
Ана выскользнула из рук Наследника и с застывшим лицом холодной стеной двинулась на незнакомца. Длинный шлейф волочился по земле, цеплялся за камни и сучки, но не мог остановить ее. Она налетела на мужчину и, зашипев разъяренной кошкой, стала срывать с него кожанку, ударила в лицо ни в чем неповинного человека. Кричала, нет, визжала, как безумная, распугав людей на площади.
Они были морем — безликим, бесчувственным.
Ана рвала руками куртку, пытаясь почувствовать в ней хотя бы крохотные следы того, кто когда-то ее носил.
— Мое… мое… — шипела она сквозь зубы и лила реки слез.
— Конечно, твое, — раздался шепот над ухом.
Ана сидела в кольце рук Наследника, вцепившись побелевшими пальцами в рукав мужского камзола, и Ларс склонился к ней, вызвав восторженный возглас толпы.
— Я давно твой, — сквозь напряжение в голосе сочилось удовлетворение. Наследнику был приятен неожиданный порыв невесты, показавшийся внезапной потребностью более тесного контакта.
Оказывается, Ана справилась со своими чувствами. И даже ее лицо — не хуже лица Рассветной — не выдавало того, что творилось в душе.
Когда прозвучали слова официального приветствия, Кайра подъехала поближе, выравнивая своего коня со стороны Избранницы.
— Какое трогательное появление! Сцена с легким недомоганием удалась особенно хорошо. Люди Рассветного Королевства любят легенды и музыку, так что уже завтра в вашу честь начнут петь на площадях уличные музыканты, — Кайра солнечно улыбнулась. — Проникновенные до слез баллады. Иначе мы не умеем.
День прошел в цветном и золотом тумане. Гостям показали дворец. Как и говорил Мирн, он был намного меньше Закатного, но аккуратный, и во всем чувствовался изысканный вкус — в архитектуре, интерьере, декорациях, планировке сада.
После легкого ужина Ана оказалась в отведенных ей покоях. Плавали в чашах водяные лилии, наполняя комнату сладковатым ароматом, ветер играл легкими занавесками.
Гая зашла, чтобы помочь своей госпоже и подруге переодеться. Это было уже третье переодевание, потому что платье с шлейфом сменилось платьем без шлейфа, но в котором можно было ходить, как только процессия достигла дворца, и прибывшим предложили освежиться с дороги.
Вслед за Гаей в комнате появился Ларс и знаком показал служанке выйти.
Когда закрылась дверь, Наследник подошел к Ане, стоявшей у окна, и обнял за плечи, прижимаясь носом к ее волосам и шумно вдыхая.
— Ты сегодня была прекраснее заката.
— Разве я похожа на закат?
— Нет, ты права… На утро. Летнее утро. Но слово «Рассветная» уже занято. Хочешь, чтобы я называл тебя Утренней Звездой?
Ана невольно поморщилась, разворачиваясь к Наследнику, который тут же поцеловал ее в щеку.
— Нет уж, пожалуйста, без Звезды. Вызывает неприятные воспоминания.
Вторая луна начинала слепить Долину ярким светом.
— Знаешь, по чему я скучаю? — призналась Ана. — По черным ночам, когда звезды сыплются на тебя, словно мука из сита. В небе этого мира слишком много лун.
— Они тоже меняют свое положение. И период черных ночей скоро настанет. Тогда я возьму тебя в самое необычное место, чтобы смотреть на звезды.
— Спасибо, — Ана сама прижалась к Наследнику. Ей необходимо было немного тепла — проверить, что она еще может чувствовать после пережитого ужаса встречи со злосчастной курткой.
Наследник был непривычно нежен и осторожен, даже слишком. Он гладил ее спину, расправляя локоны волос. Потом отстранившись, взял лицо Аны в свои ладони и посмотрел пристально и беспокойно. Насколько же хорошо Ларс чувствовал ее, если догадывался — что-то случилось во время торжественной встречи? Его волнение и поздний визит — не случайность.
И не случайным был прозвучавший вопрос:
— Ты любишь меня, Ана?
Она ответила сразу и не отводя взгляда:
— С самого первого момента, когда увидела идущим по улице в Аре.
Это была правда. Но Ана ни секунды не сомневалась, что убежала бы от него к другому. Если бы только тот, другой, был жив!