Известный разумный процесс, в ходе которого тавтология [ «Тавтология» — это технический термин для таких совокупностей или систем утверждений, как евклидова геометрия, риманова геометрия или арифметика. Такая совокупность вытекает из набора произвольных аксиом или определений, и после принятия аксиом к этой группе не может быть прибавлена никакая «новая» информация. «Доказательство» теоремы — это демонстрация того, что в скрытом виде она действительно содержалась в аксиомах и определениях.] вырастает и дифференцируется во множество теорем, напоминает процесс эмбриологии.
Короче говоря, консерватизм коренится в связности и совместимости, а эти явления сопровождают то, что я выше назвал логичностью разумных процессов. Именно здесь следует искать корни отсталости.
Парадокс или дилемма, смущающая и тревожащая нас, когда мы намереваемся исправлять эту отсталость или бороться с ней — это просто страх лишиться связности, ясности, совместимости и даже здравого смысла, отказавшись от устаревшего.
Однако, у отсталости есть и другая сторона. Очевидно, что если некоторая часть культурной системы «отстает», значит, в ней должна существовать какая-то другая часть, которая развилась «слишком быстро». Отсталость — это контраст между этими двумя компонентами. Если отставание одной части объясняется внутренней половиной естественного отбора, то разумно предположить, что корни слишком быстрого «прогресса» (если угодно) будут найдены в процессе внешнего отбора.
И действительно, дело обстоит именно так. «Связь времен распалась» потому, что эти две компоненты управления эволюционным процессом работают не синхронно: воображение слишком опередило логичность, и результат представляется (таким консервативным старикам, как я) удивительно похожим на безумие или, может быть, на кошмарный сон — родственный безумию. Сон — это процесс, не корректируемый ни внутренней логикой, ни внешней «реальностью».
В некоторых областях то, о чем я говорил, уже известно. Общеизвестно, что законодательство отстает от технологии, и что отсталость, приходящая вместе со старением — это отсталость способов мышления, мешающая старикам постигнуть обычаи молодежи. И так далее.
Но я сказал чуть больше того, что содержится в этих примерах. По-видимому, они представляют собой проявления очень глубокого и общего принципа, настолько общего, что он применим как к эволюционным, так и к психическим процессам.
Здесь мы встречаемся с видом абстрактного отношения, неизбежно составляющим компоненту множества процессов изменения. У него много имен. Некоторые из них известны: паттерн/количество, форма/функция, буква/дух, логика/воображение, гомология/аналогия, калибровка/обратная связь, и так далее.
Отдельные люди могут предпочитать ту или иную компоненту этого дуализма, и мы называем их «консерваторами», «радикалами», «либералами» и так далее. Но за этими эпитетами кроется эпистемологическая истина: противоположности, разделяющие людей — это на самом деле неизбежные в нашем мире диалектические отношения. Не может быть «дня» без «ночи» и «формы» без «функции».
Практическая проблема состоит в комбинации. Что нам делать после того, как мы осознали диалектическое отношение между этими противоположностями? Легко сыграть роль одного из соперников в игре, но искусство управления требует чего-то большего и, естественно, более трудного.
Я полагаю, что если Правление университета должно выполнять какую-либо нетривиальную обязанность, то это должно быть искусство управления именно в этом смысле — надо подняться над приверженностью какой-либо компоненте или особенной моде в политике университета.
Посмотрим, как сходятся противоположности между формой и функцией, и т. д., помня, что эта проблема всегда связана с вопросом синхронизации: как безопасно ускорить изменение формы, чтобы избежать отсталости? И как не слишком поспешно резюмировать и кодировать изменения функции в виде формальных правил?
Правило биологической эволюции просто: непосредственные воздействия окружения на тело индивида никогда не могут повлиять на его геном. Однако, генофонд популяции меняется в ходе естественного отбора, который распознает различия, особенно относящиеся к способности достигать более эффективного приспособления. Роль барьера, не допускающего «ламаркистского» наследования, в том и состоит, что он защищает генетическую систему от слишком быстрых изменений под воздействием, возможно, непостоянных требований среды.