Выбрать главу

Испрашиваю святого благословения Вашего и остаюсь с уважением и любовью преданный Вам Ваш покорный слуга и духовный сын

И. Киреевский.

Между тем как я пишу к Вам эти строки, может быть, Вася сидит в карцере, и неизвестно — с какими чувствами. Ваши святые молитвы уже однажды избавили его от беды, тому два года. Прошу усердно и теперь не оставить его и нас, милостивый Батюшка.

22 января 1853 года

36. И.В.Киреевский — Иеромонаху Макарию

Милостивый Батюшка! Примите мою глубокую сердечную благодарность за новое благодеяние, Вами нам оказанное. Ибо я не знаю, чему приписать такое мгновенное обращение обстоятельств из страшных и тяжелых в благополучные, — как не особенной милости Божией, призванной Вашими святыми молитвами и, может быть, еще святыми молитвами нашего московского владыки. С мучительным чувством ехал я в Петербург, но, к удивлению моему, нашел там, что все уладилось довольно легко, и люди, которых я опасался, показались мне, напротив, людьми хорошими и добрыми, — т. е. я говорю об инспекторе, от которого зависит судьба Васи. Он показался мне человеком умным и благонамеренным, и если и строг, то, по крайней мере, несправедливого предубеждения против Васи я в нем заметить не мог. Васино отчаянное письмо произошло, кажется, от того, что он испугался наказания, которого, однако же, не было, ибо за незнание урока его хотели наказать, но простили. Начальники его жалуются на него за то, что он до крайности вспыльчив и потому беспрестанно ссорился со своими товарищами, а иногда даже отвечал грубо и учителю, за что один раз был наказан. Впрочем, теперь, как говорят они, этот порок много уменьшился. Второй порок, который они замечают в нем, это то, что он при всякой ошибке старается оправдаться. Я говорил Васе, стараясь вразумить его. Он обещал мне работать над собою и молиться Богу о помощи в этом деле. А потому мы и просим Ваших святых молитв об этом же. Кроме того, Вася немного ленится и притом очень рассеян в мыслях, забывая нужное или не в надлежащее время вспоминая то, что надобно. Не знаю, как помочь этому недостатку, — если не особенная милость Божия.

Я старался объяснить Васе несообразность его желания перейти в университет и думаю, что он в этом отношении установился мыслями. Друзей моих петербургских[117] я просил участвовать в нем, и они обещали мне. Начальники его также. Но твердо ли это будет, не знаю. Внутри себя я чувствую все еще беспокойство о нем. Может быть, потому, что в его классе надзиратель, т. е. воспитатель, англичанин, довольно бестолковый человек, который его не любит и всякую малейшую ошибку замечает в журнале и обещается ему непременно сделать так, чтобы он не получил хорошего аттестата.

Говорить об этом инспектору или директору я не решился, боясь сделать хуже, ибо мои слова были бы приняты только как повторение Васиных. Как этому помочь, я еще не понимаю.

Испрашивая святых молитв Ваших для всех нас и святого благословения Вашего, с безграничною преданностию остаюсь Ваш покорный слуга и духовный сын

И. Киреевский.

С С.А. Бурачком[118] я имел удовольствие познакомиться в Петербурге.

<Между 22 января и 6 февраля 1853 года>

37. И.В.Киреевский — Иеромонаху Макарию

Сердечно уважаемый Батюшка! Я прочитал Ваши строки, исполненные милостивого участия к спасению души моей, с таким чувством, с каким сын слушает слова отца, выражающие ему любовь и попечение о его благе. Благодарю Вас от искреннего сердца и сознаюсь, что занятия мои шахматной игрой[119] действительно дошли до излишества и до некоторой страстности. Подле меня постоянно стояла маленькая дощечка с расставленными шашками, которая беспрестанно оттягивала мои мысли от других занятий к себе. Сначала я поставил ее для того, чтобы только в минуты, свободные от других занятий, разбирать на ней замысловатые ходы, а потом ее всегдашнее присутствие перед глазами мало-помалу отвлекало меня от других важнейших занятий. Я уже и сам начинал чувствовать это излишество, и признаюсь Вам, что накануне получения Вашего письма довольно усердно молился Богу, чтобы он дал мне силы избавиться от этой страстности.

вернуться

117

Василий во время учебы в лицее находился под опекой друзей отца — гр. Е.Е. Комаровского и А.В. Веневитинова.

Надзиратель — Иван Егорович Броун (? — после 1862) — воспитатель и преподаватель англ. языка в Императорском Александровском лицее в 1834–1862 годах.

…директору — Дмитрий Богданович Броневский (1795–1867) — генерал-лейтенант, директор лицея в 1840–1853 годах.

вернуться

118

Степан Анисимович Бурачок (1800–1876) — генерал-лейтенант, автор книг по математике, кораблестроению, гомеопатии. В 1831–1864 гг. преподавал теорию кораблестроения на офицерских курсах Морского кадетского корпуса в Санкт-Петербурге.

Об образе мыслей Бурачка можно судить по его письму к старцу Макарию (Иванову) по случаю выхода в свет книги «Житие и писания…»: «С тех пор как… свергли Голицына (и по делу) за размножение лжемистических книг западных… все наши святые отцы-подвижники обречены в лжемистики и мечтатели. И умная сердечная молитва уничижена и осмеяна как зараза и пагуба. В семинариях и академиях не только ей не учат, но еще сызмала предостерегают и отвращают <…> Выход (книги) о. Паисия — знамение величайшей милости Божией; и произведет перелом в наших обителях и семинариях» (цит по: Историческое описание Козельской Оптиной пустыни и Предтечева скита (Калужской губернии) / Сост: Е.В. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. С. 87–88).

вернуться

119

И.В. Киреевский был превосходным шахматистом. В его архиве сохранились дебюты шахматных партий.