Он рассчитывал, что долгое путешествие в гипере с его псевдогравитацией даст всем возможность вновь адаптироваться к полному тяготению, но, кажется, так не вышло. И это беспокоило. Не была ли ментальная связь только частью того, что с ними случилось? Или остальной экипаж приспособился к новым условиям космоса канддоидов, где переменное тяготение было нормой?
Проделывая комплекс расслабляющих упражнений, он отметил, что слишком ленился работать на весовых тренажерах. Тау недвусмысленно давал понять, что все должны определенное время тренироваться, чтобы поддержать уровень кальция, несмотря на периоды микрогравитации. Мышцы у Рипа вроде бы не болели, но все остальное было как бы не на месте.
Наконец он осторожно пошел и спустился по трапу. На палубе рядом с трапом на следующий Уровень стоял Дэйн Торсон. Грузовой помощник строил гримасы и потирал виски.
– Упал? – спросил Рип.
– Нет, – смущенно улыбнулся Дэйн. – Кажется, двигался слишком быстро. Чуть не нырнул в люк и лбом стукнулся. – Он ткнул пальцем себе за спину.
– Как там Туи? – спросил Рип.
– Как раз туда и иду. Крейг просил меня проверить, – ответил Дэйн.
Рип покачал головой. Он знал, что маленькая ригелианка проводила время на Бирже в зонах терранской гравитации, но это всегда было недолго. Вспоминая, каково ему было в зоне тяжелой гравитации шверов на Бирже, он понимал, почему она потеряла сознание.
– Пойду-ка я с тобой.
Они нашли Туи лежащей в койке. Рядом с ней сидел Синбад, корабельный кот “Королевы”, и вылизывался. Судя по всему, его абсолютно не трогало внезапное возвращение гравитации.
Как только Туи увидела Рипа и Дэйна, она сделала героическое усилие, чтобы встать.
– Туи сейчас работать, – сказала она, но глаза ее были полузакрыты, а зрачки расширены от усилия.
Рип в отчаянии посмотрел на паутинный гребень, который распластался по ее голове от брови до затылка. Он обмяк и стал синевато-серым. Пальцы ее свело от напряжения, которое требовалось, чтобы сохранять прямую позу, а цвет чешуйчатой кожи изменился от нормального сине-зеленого до зеленовато-серого, очень похожего на потертую искусственную кожу противоперегрузочных коек “Королевы”.
– Я вызову Тау, – сказал Рип. Дэйн махнул рукой Туи:
– Ложись обратно в койку.
– Я работать, да, – сказала Туи. Даже голос ее стал каким-то плоским.
– Ни в коем случае, – возразил Дэйн. – Не больше, чем я смог бы работать, окажись я на планете Швер. Твое тело должно приспособиться, а на это нужно время.
За спиной у Рипа вырос Джаспер, и его бледное лицо было напряжено.
Рип выскользнул из каюты, оставив Дэйна уговаривать свою ученицу.
– Как она? – спросил Джаспер.
– Сейчас пошлю туда Тау, – ответил Рип. – Хотя она настаивает, что встанет и будет стоять свою вахту, так что она не умирает. А что?
Джаспер состроил гримасу.
– Ничего такого, что не могла бы вылечить доза свободного падения. Интересно, почему с ней ничего не случалось во время гравитационных перегрузок в гипере?
– Тау это выясняет. Пойди поспи, – сказал Рип. – Мы не знаем, что будет дальше – или сколько времени это будет, когда будет. Должен быть на борту кто-то свежий.
Джаспер кивнул и исчез, потирая шею. Рип пошел за ним, но медленнее, а в мозгу крутилась мешанина разных мыслей, требующих немедленного внимания. Вспомнив, что однажды говорил ему Джеллико, он заставил себя остановиться в камбузе. У Муры уже был готов кофе – неписаный завет для снятия стрессов приземления.
Рип взял кружку, следя, чтобы она не пролилась. Минуту он смотрел, как ведет себя жидкость: как и полагается жидкостям, только это было непривычно.
"Половина твоей команды знает, как расположить все срочные вопросы по порядку важности”, – сказал ему тогда капитан.
Рип отпил полкружки, пытаясь упорядочить мысли. Потом поставил кружку и вышел.
У грузовой палубы он столкнулся с Крейгом Тау, выходящим из каюты Туи.
– Я думал, что она выходит из шока, – сочувственно произнес медик. – Но ее метаболизм гибрида перешел от гомеостаза к форсажу, пытаясь в ответ на гравитационное напряжение накачать ей в кости кальций. Резкое обеднение кальцием ударило по синапсам и дестабилизировало нервную систему. – Он потер виски. – Кажется, что тренировочные смены гравитации длились недостаточно долго, чтобы реально переключить ее на метаболизм высокой гравитации, и потому все обрушилось на нее сразу.
– Прогноз? – спросил Дэйн.
– Она выживет, – ответил Тау. – Я положил ее под капельницу для вливания кальция, а затем мы ее сможем переключить на жидкое питание, потом и на твердое. – Он досадливо поморщился. – Мне надо было предвидеть. Ее тело старается слишком сильно и слишком быстро.
– Туи – она такая, – сказал Рип.
– Кстати, о перегрузках, – повернулся к нему Тау. – Твой совет Уиксу был хорош – и тебе тоже стоит ему последовать. Я не думал, что до конца ночи что-нибудь случится, но если да, тебе сообщат первому.
Рип открыл рот, чтобы возразить, но мозг не мог найти слов. Он сообразил, что глупо было бы заставлять себя бодрствовать, как какого-нибудь героя видеомакулатуры. “Если я так сделаю, в моих командах будет столько же смысла, сколько в командах этих героев”, – подумал Рип, рассмеявшись про себя.
– Ладно, тогда я отрубаюсь. Спасибо. Через пару минут он блаженно растянулся в своей койке и заснул.
Кажется, всего через пять минут в его сны ворвался звонок. Усилием воли Рип стряхнул с себя сонную одурь. Как будто выплыл со дна колодца, вытаскивая якорь. Нет, не якорь, а навалившийся на грудь звездолет, не дающий всплыть из-под воды.
С трудом он заставил себя открыть глаза. Звездолетом на его груди была гравитация. Он остался лежать, выполняя расслабляющее дыхание. Постепенно он собрался с силами и осторожно сел, потом встал на ноги. Колющий горячий душ помог прийти в себя, и он оделся со всей возможной быстротой, решив прежде всего выпить что-нибудь стимулирующее.
Дэйн и Фрэнк Мура были в камбузе, вид у обоих был усталый. Стюард кивнул ему на свежий чайник джекека, рядом с которым стояли кружки. Никаких питьевых пузырей. Рип налил себе кружку, ощущая ее вес. Кое-что ощущалось приятно естественным, и прежде всего – кружка горячей жидкости.
– Шторм ослаб, – сообщил Дэйн.
– Но идет густой туман, – добавил голос Иогана Штотца. – Зато пятибалльный ветер хотя бы стих.
– Хорошо, – отозвался Рип, делая еще один глоток горячего джекека. – Давайте осмотримся.
– Кэп хотел бы, чтобы ты был прикрыт. Рип кивнул.
– Вы двое – в главный шлюз со слипродами. Мы их тоже с собой возьмем. – Он допил кружку и посмотрел на Дэйна, который явно ждал продолжения. – Давайте действовать.
Вскоре они с Торсоном стояли в главном шлюзе, и Рип включил открытие наружного люка. Они смотрели, как опускается пандус, потом волна холодного и влажного воздуха окатила лицо Рипа. Он ощутил запах соли, и растительности, и странный след запаха, сильно напомнившего мокрую шерсть. Рип чихнул. Рядом с ним чихнул Дэйн. Они так давно привыкли к стерильному воздуху корабля, что Рип забыл, как густы запахи планет – хотя он их и так не слишком много вдыхал. У него сразу заложило нос, и он решил про себя – если они вернутся целыми – первым делом зайти к Тау и взять у него какой-нибудь спрей от аллергии.
Пандус мягко стукнул по мокрой земле. Корабль за ними молчал: ему хватило многих часов после спуска, чтобы остыть. Огни пандуса горели в слабо освещенном густом тумане. Рип заметил переплетение массивных деревьев, таких высоких, что их вершины терялись в тумане. Он поежился: к погоде он тоже не привык.
Они с Дэйном двинулись вниз, и Рип услышал быстрый шелест помех в интеркоме. Он остановился, и голос Али произнес:
– Шеннон! Торсон! Я думаю, вам стоит это послушать.