По мере перечисления методов Юрий напряженно думал, какой выбрать. Он будет заниматься раковым перерождением — это казалось ему наиболее интересным и менее связывало с тем, что так тяготило его на кафедре космической биологии. Вопрос заключался в том, удастся ли ему получить такую тему, в которой можно не только обследовать процессы, возникающие под влиянием космического поражения, но и как-то воздействовать на их течение.
— А для исследования наследственных поражений, — продолжал Штейн, — мы будем скрещивать животных и изучать наследственные изменения в их потомстве.
— А если они не будут размножаться? — спросил Ярослав.
— Сомнительно, чтобы поражение было такой силы, — ответил Штейн. — Во всяком случае, если крысы и мыши станут стерильными, то насекомые и простейшие в этом отношении гораздо устойчивее. Будем изучать наследственные изменения у дрозофил и парамеций. Эти организмы вообще более пригодны для таких исследований, так как они размножаются с большой скоростью.
Юрий лихорадочно размышлял. Необходимо было выяснить, не удастся ли ввести в тему, которую придется взять из числа предложенных, что-то свое.
— Разрешите спросить, Герман Романович, — сказал Юрий с напряжением.
— Я слушаю.
— А нельзя ли попробовать на этих организмах... Или на какой-нибудь группе этих организмов... Испытать какие-нибудь методы защиты от последствий космического поражения?
— Какие же здесь могут быть методы защиты? — удивился Штейн. — Если организм поражен — значит, он поражен. В клетках его произошли необратимые изменения. Помешать их реализации можно, только прекратив размножение и развитие клеток. А без этих основных процессов...
Он развел руками и улыбнулся, подчеркивая добродушную иронию своих слов.
— ...Бытие превратится в небытие. Жизнь прекратится.
Юрий встал, смущаясь и проклиная себя за поспешность.
— Допустим, — сказал он с запинкой, — что мы на время выключим жизненный процесс... ну, например, с помощью сверхнизких температур. Потом снова включим жизненный процесс, и, может быть, тогда пораженные клетки изменят свои свойства.
Штейн улыбнулся.
— О, вы, я вижу, читали работы нашего уважаемого Павла Александровича.
Он еще раз улыбнулся — с оттенком той же добродушной иронии.
— Но боюсь, что не совсем точно их поняли. Он подвергает организмы замораживанию при сверхнизких температурах до воздействия проникающим излучением. Считая, что витрификация предохраняет живое вещество от разрушающего действия жестких лучей. Но вы правы в своем... пожелании, или вопросе, в том отношении, что время применения этого приема не имеет никакого значения. Энергия излучения поглощается материей независимо от ее состояния. Реализацию химических процессов, вызываемых поглощенной энергией, можно, конечно, задержать теми или иными средствами, в частности, и действием сверхнизких температур. Но предотвратить этот процесс нельзя. Это противоречило бы второму началу термодинамики.
Штейн замолчал, но сейчас же, давая понять, что считает вопрос исчерпанным, заговорил другим тоном.
— Итак, молодые друзья, вам теперь ясна тематика дипломных работ. Подумайте, посоветуйтесь друг с другом. Когда у каждого определится желание взять ту или иную тему из перечисленных, милости прошу ко мне. Ясно?
— Ясно! — ответил за всех Ярослав.
— А теперь второй вопрос, о котором я хочу вас информировать, — сказал Штейн. — Речь идет о поездке сроком на один год двух студентов с кафедры космической биологии для обучения некоторым новейшим методам в Соединенные Штаты Америки. Всего с экспериментального отделения биофака будет направлено четырнадцать человек. По два с каждой кафедры. И так как времени для оформления этой поездки очень мало, решать вопрос о персональном составе нашей группы надо сегодня же.
Студенты молча, выжидательно смотрели на Штейна.
— Перед выездом в Сочи Всеволод Александрович сообщил мне, что самыми подходящими кандидатами среди пятикурсников он считает Андрея Александровича Цветкова и Юрия Николаевича Чернова. Однако придется остановиться на Цветкове, потому что надо свободно владеть английским языком.
— А второй? — спросил Ярослав.