Студенты долго стояли у гранитной балюстрады. Потом спустились по дорожкам между деревьями в аллеи липовой рощи. Смеркалось. Ярослав с девушками ушел вперед. Зоя оказалась между Андреем и Юрием.
— Какие неожиданности приносит жизнь! — задумчиво сказала она. — Неужели мы поедем в Америку?
— Ну, эта неожиданность ничего особенного собой не представляет, — ответил Андрей. — Из того, что произошло в последние несколько дней, это событие совсем крохотное.
— Кто знает! — возразила Зоя. — Любое, даже незначительное, событие может иметь самые удивительные последствия. Возьмите путешествие Дарвина на корабле «Бигль». Может быть, если бы оно не состоялось, Дарвин не пришел бы к идее о происхождении видов. А путешествовать отправился только потому, что его дядя смог уговорить его отца дать согласие на эту поездку.
— Для того чтобы из такой поездки вынести идею происхождения видов, — возразил Андрей, — требовалось еще одно необходимое условие — быть Дарвином.
Зоя остановилась и в упор посмотрела на него.
— А неужели найдутся юноши или девушки, которые не думают о себе как о будущем Дарвине? Или Жолио-Кюри?
Андрей усмехнулся.
— Если вы хотите увидеть такого человека — так он перед вами.
— Не может быть! — решительно заявила Зоя. — Если у вас нет никакой цели, то зачем вы живете?
— Сам не знаю, — ответил Андрей. — Скорее всего по инерции.
— Ну, что ты несешь, Андрей? — не выдержал Юрий. — Живешь ты, как и все, с интересом работаешь, думаешь о будущем. Чего же тебе еще нужно?
— Так ведь, милый мой, в том, что ты говоришь, и заключается инерция. Общество наше развивается, движется вперед, а вместе с ним и я. А спроси меня, что я сам для себя вижу впереди, я тебе ничего не смогу ответить.
— Не понимаю. Какой-то дешевый пессимизм.
— Называй, как хочешь, я не обижусь. Дешевый он или дорогой, но я так думаю.
— И я тоже никогда не поверю, что ты не видишь перед собой свое будущее. Что же, твою кандидатуру выдвинули на поездку в Америку просто так, за твои красивые глаза? Значит, видят твое будущее, если ты сам его не видишь.
— Весьма польщен, — буркнул Андрей. — А впрочем, друзья, не кажется ли вам, что это не тема для беседы в такой чудный вечер?
— Да, лучше поговорим о чем-нибудь другом, — согласилась Зоя.
Аллея вывела их на крутой, открытый бугор над рекой. Здесь собралась вся их группа, поджидая отставших. Ярослав читал стихи:
— Хорошо! — сказала Зоя. — Откуда это?
— Ранний Сельвинский, — ответил Андрей. — Последнее увлечение Ярослава.
— «Где ввоз — пессимизм, чернила, бутсы, а вывоз — любовь и революция», — повторила Зоя. — Пессимизм есть, если иметь в виду Андрея. Ну, чернилами, если понимать их как символ учения, оснащены мы больше чем достаточно.
— Друзья, а как насчет полтинников? — перебила ее Тоня. — Я смертельно хочу мороженого.
— У меня есть два! — торжественно заявил Ярослав. — Готов израсходовать, имея в виду, что завтра — стипендия.
— А вывоз — любовь и революция, — произнес Андрей. — Да, пожалуй, больше ничего не остается.
Возвращались поздно. Вечер спустился теплый, безветренный, ясный. Стадион в Лужниках сиял множеством огней. Всей компанией проводили Зою до троллейбуса — она возвращалась к себе на Стромынку, в общежитие медиков. Юрию было грустно, но, когда, прощаясь, Зоя пристально посмотрела ему в глаза и еще раз сказала ему «до свиданья», его настроение сразу изменилось.
Он шел с Андреем, отстав от остальных, и все вокруг ему улыбалось. Даже гранитные фигуры Сеченова, Менделеева, Тимирязева, Павлова дружественно и поощрительно смотрели на него со своих постаментов.
— Напрасно я разболтался, — поморщился Андрей.
— Конечно, напрасно. Тем более что это несерьезно.
— Несерьезно? Почему? Нет, это совершенно серьезно.
— Серьезно? — удивился Юрий. — Так говорить о своей жизни?
— И о моей, и о твоей, и о чьей угодно. Незачем наклеивать на мои мысли ярлык — пессимизм, или скептицизм, или нигилизм, или что-нибудь еще в этом роде. Просто я хочу четко знать, для чего живу. И думаю, что имею право на это, если только я человек, а не «тварь дрожащая», как говорил Раскольников у Достоевского.
— Да брось ты эту чепуху, — сказал Юрий. — В наше время терзаться размышлениями о смысле жизни! Смешно!