Полковник открыл было рот, готовый возразить, что характер Марианны преисполнен всяческих достоинств, и для дочерей, если они ни в чем не будут уступать матери, в целом свете не найдется достойных женихов… но в этот миг Сара, наскучив стучать кубиками, испустила пронзительный вопль, Эллен от испуга уронила кубик на свежепостроенную башню и произвела в своем городе значительные разрушения, Мэри над ней засмеялась, Эллен заревела… и только Герцог лениво поднял голову, повел носом и, убедившись, что маленьким хозяйкам ничто не угрожает, продолжил философское созерцание собственных передних лап.
***
Полковник Брэндон и Марианна уже смирились с мыслью, что прямого наследника у них не будет, и заботились лишь о том, как достойно обеспечить каждую из дочерей. Однако, когда Нэнси было пять лет и восемь месяцев, появился на свет ее брат. Окрестили его Питером, однако все вокруг — и родные, и друзья семьи, и даже сестры и отец с матерью — скоро начали звать его «Брэндоном-младшим», словно для того, чтобы отличить от отца и в то же время подчеркнуть его преемство отцу. Так и вышло, что Питера Брэндона почти никто и никогда не звал по имени.
Брак Эдварда и Элинор оказался не столь плодоносен, хоть и не по их вине. Сперва они произвели на свет мальчика, продолжив таким образом род Феррарсов, три года спустя — девочку; и на этом, как видно, Господь решил, что с них достаточно.
Пожалуй, Элинор была этому только рада: она ничего не имела против экономии, но ясно понимала, что большому семейству в их коттедже попросту не поместиться. В тщетных размышлениях о том, как бы перестроить дом или найти более просторное жилье, она провела больше бессонных ночей, чем хотелось бы, так что известие, что после дочери детей у нее более не будет, встретила с облегчением. Что касается Эдварда — он, как обычно, был всем доволен.
Одним словом, все шло так, как должно, хоть время от времени Марианну и беспокоили страхи, связанные с происхождением старшей дочери. Порой она страшилась, что прелестное личико Мэри, ее бледность и большие карие глаза слишком напоминают Уиллоуби, что кто-нибудь непременно подметит это сходство и о нем заговорит; в другой раз –что Минни ощутит между собой и сестрами некое необъяснимое различие, и это разобьет ей сердце. Полковник Брэндон не знал, чем успокоить жену, пока не подросла Эллен, и не стало очевидно, что и она обладательница такой же белоснежной кожи и карих глаз; а следом за ней подросла и Сара — и в ее внешности тоже преобладали черты, унаследованные явно не от отца.
Итак, опасность ощутить себя чужачкой в семействе Брэндонов Мэри не грозила. Однако надо сказать, что девочка росла замечательной красавицей, даже превосходила внешностью своих сестер; и порой в каких-то ее движениях, чертах, повороте головы Марианна ясно узнавала ее родного отца — отца, о котором, как надеялась она, Мэри никогда не узнает.
Уиллоуби их больше не тревожил. Если он и пытался что-то разузнать стороной о своей дочери, ни полковник, ни Марианна об этом не знали: быть может, это свидетельствовало о том, что полковник надежно защитил свою семью, быть может, о том, что Уиллоуби с годами поумнел и смирился. Поначалу Марианну мучала неизвестность — она не знала, не появится ли Уиллоуби снова в ее жизни; но год за годом шли спокойно, и страхи ее утихли.
Все дети обожали тетушку Маргарет: она уже выросла настолько, что могла заменять Марианну или гувернантку, однако еще не стала настолько взрослой, чтобы забыть любимые детские игры и развлечения.
Однако Мэри Брэндон переросла детские забавы едва ли не раньше своей тетушки. С ранних лет больше игр интересовали ее беседы о самых разных предметах: она жадно читала книги из отцовской библиотеки, рано начала интересоваться хозяйством, ведением дома и содержанием поместья. Как старшая, она начала считать себя ответственной за всю семью. Когда за тетушкой Маргарет принялся ухаживать мистер Ричард Эббот, именно Мэри ревниво следила за ним, отмечая все его промахи — но она же и больше всех радовалась и хлопотала, готовясь к свадьбе, когда мистер Эббот показал себя достойным офицером и джентльменом. Примечательнее же всего, что суждения Мэри отличались серьезностью, трезвостью и неожиданной зрелостью, хоть ей и было в это время всего шесть лет.
Полковник не уставал восхищаться дочерью. К тому времени, как Мэри сравнялось одиннадцать, он уверился, что будущий муж ее должен быть не просто безупречен во всех отношениях — он должен быть, по меньшей мере, титулованной особой!
— Наша мисс Брэндон выйдет только за лорда! — объявил он.
Мэри не спорила: в этом, как и во всем прочем, они с отцом были совершенно согласны.
Однако прежде, чем Мэри вошла в возраст и начала выезжать, и прежде, чем на горизонте появился какой-нибудь лорд, семья пополнилась Брэндоном-младшим — и Мэри с радостью взяла на себя воспитание брата, наставление его помещичьим премудростям и джентльменскому поведению. Они с Нэн частенько соперничали за внимание брата: старшая стремилась его воспитывать, а младшая попросту ничем не хотела заниматься одна, без братика!
В окружении четырех сестер Брэндон-младший рос добрым малым, быть может, чуть более смирным и покладистым, чем мечталось Мэри, желавшей видеть в нем копию отца. Впрочем, был он и неглуп, и смел, и хорош собой, и непрестанно радовал сестер и родителей. Все семеро жили в мире и нежно любили друг друга.
В положенное время Мэри начала выезжать. Тут произошел странный случай: раз или два какой-то джентльмен, примерно одних лет с ее матерью, подходил к ней и пытался представиться. Однако Мэри опасалась незнакомцев; а в том, что этот джентльмен не прибегает, как принято в свете, к услугам общих друзей, а пытается представиться ей сам, ей виделась недопустимая фамильярность и недостаток уважения. Так что она не отвечала и делала вид, что его не замечает — а потом спросила у тетушки Маргарет, не знает ли она, что это за невоспитанный тип так настойчиво и нагло ее преследует. Услышав полное описание «невоспитанного типа», тетушка Маргарет неожиданно помрачнела.
— Должно быть, это мистер Уиллоуби, — ответила она. — В свое время он был неравнодушен к твоей матери.
— Но зачем ему я? — спросила Мэри. — Пусть он был неравнодушен к маме — но это было давным-давно!
— Быть может, он так и не избавился от этого чувства. В то время, когда все это происходило, я была еще моложе тебя и многого не понимала, но порой мне казалось, что… ладно, это неважно, — оборвала она себя. — Точно я знаю одно: этот Уиллоуби разбил сердце твоей матери, а твой отец, женившись на ней, ее исцелил.
Мэри недоверчиво подняла брови:
— Звучит словно в одном из твоих любимых романов! Но как это Уиллоуби разбил маме сердце, если они не были женаты?
— Кто разбил маму?! — послышался громкий крик Брэндона-младшего. Мальчик прервал игру и теперь стоял с деревянным мечом наперевес, готовый защищать мать от неведомого злодея.
Мэри ласково взъерошила ему волосы.
— Один дурной человек, о котором мы больше говорить не будем, — решительно ответила она. — Сделаем все, что в наших силах, чтобы избежать с ним знакомства.
— Пусть только попробует к нам прийти! — воскликнул Брэндон-младший, взмахнув деревянным мечом. — Я его так! И вот так! Чтобы не смел обижать ни маму, ни тебя, Минни!
— Уверена, до этого не дойдет, — ответила его тетушка. — Сперва этого злого человека встретит твой папа! Ты же знаешь, папа никому никогда не позволит навредить ни маме, ни вам.
Малыш энергично закивал: он точно знал, что папа защитит семью от любой беды.
Мэри сдержала слово: с тех пор она избегала мистера Уиллоуби, и думала о нем не больше, чем о сорной траве в саду. На ее взгляд, человек, причинивший зло ее матери, не заслуживал даже любопытства. Что бы ни случилось между ними много лет назад, это давно прошло и не имеет отношения ни к настоящему, ни к будущему. Перед Мэри Брэндон простиралась долгая счастливая жизнь, в которой не было места теням прошлого.
КОНЕЦ