Марианна так устала, что едва ли понимала, где она и с кем, пока полковник не помог ей опуститься в глубокое кресло в просторной, изящно обставленной спальне. Комната эта показалась ей слишком роскошной для гостевой, и, слишком утомленная, чтобы ходить вокруг да около, Марианна спросила напрямик:
— Это ваши комнаты? Как здесь красиво!
В ответ полковник улыбнулся ей своей скупой улыбкой.
— Мне подумалось, в первые дни будет прилично хотя бы сделать вид, что мы делим одну спальню. Ваши комнаты будут готовы утром, но сегодня… — Он не договорил. — Слуги преданны мне и не склонны к сплетням; но все же не хотелось бы подавать ни малейшего повода для слухов, когда ваше положение станет очевидно.
— Ах да… в самом деле… я не подумала, — вздохнула Марианна, сожалея, что сейчас способна думать лишь о своем желании лечь и заснуть.
В самом деле, ей и в голову не пришло, что полковник Брэндон может теперь настоять на исполнении своих супружеских прав! Они отправились в дорогу сразу после венчания, и до сих пор он вел себя с Марианной, как обычно — разве только, быть может, увереннее протягивал ей руку и чаще задерживал на ней взгляд, чем было бы уместно для простого знакомого. То, что такая важная часть их с полковником договора от нее ускользнула, теперь встревожило и расстроило Марианну. Ведь полковник Брэндон вовсе не так стар, чтобы уже не интересоваться близостью — а сама Марианна сейчас определенно не готова была дарить ему супружеские ласки: слишком свежа была память о том, как жестоко обидел ее Уиллоуби. Однако, думала она, если полковник станет настаивать, чтобы жена разделила с ним ложе, сущей неблагодарностью будет ему отказать.
Однако, пока она в беспокойстве размышляла об этом, полковник сам положил конец ее тревогам.
— Вам нужно поспать, — заметил он, заботливо всмотревшись в ее омраченное думами лицо. — Я пришлю Ханну, чтобы помогла вам приготовиться ко сну.
И уже взялся за дверную ручку, когда Марианна остановила его вопросом, удивившим их обоих.
— Вы вернетесь? — Супружеские права супружескими правами, но не могла она выгнать хозяина из собственной спальни и допустить, чтобы из-за нее он ночевал где-нибудь в углу!
— Обо мне не беспокойтесь. Я не часто здесь бываю, а когда остаюсь в Делафорде на ночь, обычно сплю в гостевой комнате, а здесь ночую в очень редких случаях. Так что вы вовсе не лишаете меня комфорта.
— И все же пусть сегодня будет такой случай! — настаивала Марианна. — Я привыкла делить постель… с сестрами, — поспешно добавила она. — И, если мы хотим создать у слуг впечатление, что мы… м-м… по-настоящему женаты… — Смущение и усталость помешали ей докончить фразу.
— Что ж, хорошо, — согласился он. — Устраивайтесь и готовьтесь ко сну, а я подожду в соседней комнате.
Марианна давно привыкла раздеваться и отходить ко сну без помощи слуг, однако сейчас едва не падала от усталости — и не возражала, чтобы кто-нибудь помог ей с застежками и лентами дорожного наряда.
Ханна, немолодая и весьма суровая на вид женщина, в полном молчании помогла ей раздеться, переодеться в ночную сорочку и чепец, заплести косу на ночь, а затем вышла. Марианна уснула, едва голова ее коснулась подушки — не слышала, ни как вошел полковник, ни как утром ее покинул.
На следующее утро она проснулась в довольно поздний час, одна, на смятой постели — и покраснела, сообразив, что подумают слуги. Странно было начинать новую жизнь с обмана; однако Марианна мысленно положила сделать все, что в ее силах, чтобы никто не усомнился в законности и полноте их с полковником брака.
Вдруг новая мысль поразила ее. Тогда, с Уиллоуби, у нее шла кровь: теперь же никакой крови не было — и это могло бросить и на нее, и на полковника тень подозрения. Марианна обвела взглядом комнату, прикидывая, чем бы порезать себе палец. Однако спальня, как видно, предназначалась лишь для сна и супружеских радостей: здесь не было ни письменного стола, ни бювара — ничего, где можно было бы найти нож для очистки перьев или иное подходящее орудие.
Оглядевшись вокруг, Марианна заметила наконец картину в тяжелой резной раме, висящую довольно низко на стене. Недолго думая, подняла руку и порезала локоть об острый край рамы. Вышло даже лучше, чем она ожидала — кровь хлынула ручьем! Довольная своей сообразительностью, Марианна щедро замарала простыни кровью… и только тут поняла, что ей нечем ни забинтовать, ни хотя бы прикрыть рану.
Если бы пробраться в собственную комнату, туда, куда отнесли ее вещи — можно было бы перевязать руку, оторвав край от старой нижней юбки, и тогда никто не заподозрил бы обмана! Но увы, Марианна не знала, какая дверь ведет к ней в комнату. Вчера она засыпала на ходу — и совсем не помнила, каким путем они с полковником пришли сюда; а бродить по дому в ночной сорочке и с окровавленной рукой наперевес, рискуя наткнуться на горничную, показалось ей слишком опасным.
В этот-то деликатный момент, когда Марианна стояла в растерянности посреди спальни, не зная, на что решиться, одна из трех дверей отворилась, и на пороге появилась домоправительница с чаем на подносе.
========== Глава 6 ==========
Нестерпимое молчание, воцарившееся в спальне, было наконец прервано осторожным вопросом домоправительницы; поставив поднос с чаем на столик, она спросила:
— Мадам, вы поранились?
Зажимая пальцами нанесенную себе рану, Марианна метала вокруг отчаянные взоры — искала пути к пристойному объяснению или к бегству. Однако бежать было некуда. Что же до объяснений, то дюжина выдумок, одна другой смехотворнее, беспорядочно метались у нее в голове; но прежде, чем Марианна успела произнести хоть слово, домоправительница бросила взгляд на смятую и замаранную кровью простыню — и, кажется, поняла все.
Однако не отступила в благопристойном ужасе, даже не усмехнулась. Напротив, в глазах ее отразилась забота, и, смело шагнув вперед, она заговорила:
— Простите меня, госпожа, но вы позволите говорить с вами откровенно?
— Уж лучше скажите все как есть! Не оставляйте меня гадать, что вы обо мне подумали, — со смущением и досадой отвечала Марианна.
— Не стоит беспокоиться о том, что у вас не было крови, — склонив голову и доверительно понизив голос, ответила домоправительница. — Такое не всегда случается. И, ежели кровь не потекла — это вас не порочит, а говорит лишь о том, что джентльмен свое дело знает и обошелся с вами по-доброму. Понимаете меня?
Марианна не совсем понимала, но жаждала, чтобы ее просветили, хоть ей и казалось унизительным познавать тайны супружеской жизни от домоправительницы, да еще и в первый день в ее новых владениях.
— Я ведь трех дочерей вырастила и замуж выдала, да и сама, слава богу, уж тридцать лет замужем, так что знаю, о чем говорю, — продолжала та. — Вот что я вам скажу: если у вас от… простите мне такое слово, мэм — от совокупления кровь потекла, будь то в первый раз или в сто первый, это значит лишь одно: что мужчина вам попался неумелый или грубый. А полковник настоящий джентльмен. Он не станет в вас сомневаться из-за того, что крови нет — да и я не стану.
Марианна не знала, что на это ответить, и только смотрела на нее, совсем потерянная — а домоправительница продолжала:
— Быть может, в каком-нибудь другом доме вам стоило бы опасаться того, что станут болтать служанки. Но здесь бояться нечего: все они преданы полковнику, да и я их держу в узде!
Марианна задрожала, охваченная чувством облегчения и благодарностью этой доброй женщине.
— Неужто Ханна не принесла вам утренний наряд? — с негодованием поинтересовалась домоправительница, как видно, сочтя это знаком, что Марианна замерзла. — Впрочем, неважно. Давайте-ка для начала избавимся от этих простыней и поможем вам одеться. Выпейте чаю, а я, застелив постель, пришлю сюда кого-нибудь, чтобы вам перебинтовали руку. Постелью я займусь сама, чтобы вы не беспокоились о том, что скажут горничные.
Вспомнив немолодую и суровую служанку, что укладывала ее в постель прошлым вечером, Марианна спросила:
— А Ханна давно здесь служит?
— Да, мэм, почти всю жизнь. Дольше меня, это уж точно. — С этими словами домоправительница принялась наливать чай; привычное журчание жидкости и позвякивание посуды успокаивало Марианну. — Она, конечно, для службы у леди старовата: и с красотой своей давно распрощалась, и в нынешних модных нарядах и прическах ничего не смыслит. Вам, должно быть, странным показалось, что полковник приставил ее к вам. — Здесь, остановившись на мгновение, она протянула Марианне чашку и заботливо смотрела, как та пробует чай, желая удостовериться, что новой госпоже все по вкусу. — Видите ли, попала она сюда в ранней юности, горничной у покойной миссис Брэндон, матери полковника. Много лет ей служила, а когда миссис Брэндон скончалась, тогдашняя домоправительница хотела ее рассчитать. Но полковник этому воспротивился: сказал, мол, нелегко на старости лет покидать насиженный уголок и искать счастья в чужих краях, да и хорошее место она едва ли найдет — так что пусть остается. Так Ханна и осталась здесь кем-то вроде старшей горничной. А нанять кого-то помоложе я, честно сказать, не озаботилась: непохоже было, что полковник собирается жениться, а если бы и собрался, я полагала, что новую горничную хозяйка привезет с собой… ох, простите, мадам, не хотела обидеть вас своей болтовней… одним словом, поскольку все мы знали, что полковник хранит верность своей первой любви, и трудно было поверить, что он отдаст сердце какой-то другой леди… ох, да что со мной сегодня — что ни скажу, все невпопад! Одним словом, благодаря его доброте Ханна осталась здесь.