Я покраснела, а он начал массажировать мои плечи, медленно растирая руками кожу.
Я закрыла глаза и выдохнула, слегка наклонив голову назад вместо того, чтобы сказать ему остановиться.
- Ты собираешься когда-нибудь принять мои извинения? - спросил он, целуя меня в шею.
- Нет.
- Есть ли какой-нибудь способ, которым я мог бы сделать это? - Его пальцы нежно потерли ключицу, облегчив боль.
- Ты мог бы сказать мне настоящую причину того, почему ты находишься в Нью-Йорке... - Я почувствовала, что он расстегивает мой лифчик. - Я знаю, что ты проделал весь этот путь сюда не ради меня.
Он поцеловал меня в плечо. - Ты не знаешь этого.
- Я серьезно, Эндрю.
- Я тоже. - Он прижал свои ладони к моей спине, временно лишив меня дара речи. – На самом деле, по большей части я из-за тебя все еще здесь.
- А другая часть?
Он наклонил мою голову назад таким образом, что я смотрела прямо ему в глаза. - Другая часть не имеет большого значения. – Мне показалось, что он хотел поцеловать меня, но как будто сдерживался.
Вместо этого, он просунул руки под моими ногами и перевернул меня так, что я оказалась лежа у него на коленях. – Во сколько твоя репетиция?
- В четыре... - Я едва успела ответить. Его прикосновения ощущались слишком хорошо.
- Могу ли я отвезти тебя? - Он мягко массировал сзади мои плечи. - Я смогу делать тебе это дольше, если ты не поедешь на метро...
Я кивнула и закрыла глаза, засыпая под воздействием его рук.
Несколько часов спустя, Эндрю остановился на обочине около Линкольн-центра.
Я отстегнула ремень безопасности и посмотрела на него. – Ты и сегодня собираешься стоять возле балетного зала, когда я закончу?
- Может быть.
- С горячим шоколадом?
- Ты хотела бы что-то другое?
Я улыбнулась. - Нет...
Он наклонился и заправил прядь волос за ухо. - Я думал, что поступаю правильно, прогоняя тебя в ту ночь, отталкивая тебя... Это, безусловно, было ошибкой.
- Я не вернусь к тебе только потому, что ты сказал это.
- Я не просил тебя об этом. - Он провел пальцем по моим губам. - Я, однако, хотел бы, чтобы ты подумала о том, чтобы простить меня.
- Я подумаю об этом. Просто потому, что ты…
Его губы оказались на моих, целуя меня, умоляя, говоря все то, что он не мог сказать словами. И на этот раз я слушала, скучая по тому, что мы когда-то имели, прежде чем он оттолкнул меня.
Не давая мне уйти, он провел пальцами по моим волосам и начал ласкать шею.
- Иди, подумай об этом, - прошептал он, медленно отодвигаясь от меня.
- Хм... - Я изо всех сил пыталась отдышаться, когда он вышел, чтобы открыть мою дверь.
- Увидимся сегодня вечером. - Он поцеловал мои губы прежде, чем оставить меня, стоящей посреди улицы, полностью запыхавшейся.
Дерьмо...
Я направилась в танцевальный зал, уверенная, что буду танцевать так, как будто меня покажут по телевидению сегодня. Я открыла дверь и почувствовала, что кто-то схватил меня за плечо сзади.
- Обри? – спросил голос. - Обри, это ты?
Я повернулась в шоке. - Мама? Что ты здесь делаешь?
- Я хотела увидеть тебя...
Я заметила значок на ее костюме: «Голосуйте умом. Голосуйте за Эверхарта», и знала, что это было неправдой. Она была в городе для чего-то, что имело отношение к кампании моего отца. Я была всего лишь временным отклонением от основного курса.
- Ну, теперь ты увидела меня... - Я отвернулась и проскользнула внутрь здания.
- Подожди, Обри. - Она последовала за мной. - Неужели ты думаешь, что перемещение по всей стране было лучшим способом, чтобы получить внимание от меня и твоего отца?
- Я не уезжала из Северной Каролины, чтобы привлечь ваше внимание.
- Ну, да, конечно.
- И посмотри, потребовалось всего лишь двадцать два года...
Она вздохнула. - Мы решили поговорить с заведующим кафедрой о том, чтобы тебе разрешили восстановиться с того периода, где ты остановилась во время летнего семестра. Мы можем сделать это, поскольку ты так расстроена тем, чтобы быть частью кампании.
- Я не расстроена. Меня, честно говоря, это не волнует.
- Конечно, волнует. - Ее голос звучал обиженно. – Если это заставит тебя почувствовать себя лучше, то мы поместили твое изображение и одного из твоих балетов в брошюре нашей кампании.
- Ты это сделала, чтобы выглядеть так, будто вас на самом деле волнуют искусства колледжа?
- Нет, мы пожертвовали пятьдесят тысяч долларов в танцевальную программу Дьюка, чтобы выглядеть так, будто нас на самом деле волнуют искусства колледжа. Изображение на брошюре было личным, хотя, было бы намного лучше, если бы ты написала эссе, о котором мы тебя просили. Мы могли бы поместить его рядом с картинкой.
Я почувствовала острую боль в груди. - Когда вылет твоего рейса, мама?
- Извини?
- Когда твой рейс? - Повторила я, мой голос хрипел. - Я вполне уверена, что это через три часа или меньше, так что тебе не придется проводить целый день здесь. Ты можешь вернуться и сказать отцу, что пыталась убедить меня поехать домой после того, как выполнила свою работу кампании. Я уверена, что это до сих пор все, что имеет значение для тебя.
Она молчала.
- Я уехала из Дарэма, потому что буду жить здесь, по крайней мере, три года, поскольку это продолжительность моего контракта с компанией, где я буду воплощать свою настоящую мечту. И я должна сказать, это просто бонус, что я не буду где-либо рядом с вами.
Она ахнула.
- Счастливого полета. Передавай папе привет.
- Ты вот так просто собираешься оставить меня здесь стоять?
- Ты поступала со мной так всю мою жизнь. - Я вышла из здания. Я была слишком зла, слишком обижена, чтобы полностью сосредоточиться.
Я отправила Эшкрофту письмо по электронной почте, дав ему знать, что я заболела, и направилась на улицу.
- Обри! - Моя мать крикнула вслед, но я продолжала идти. - Обри, погоди!
Она, наконец, догнала меня и схватила за руку. - Я могу пропустить рейс...
- А почему ты хочешь это сделать?
- Таким образом, я смогу провести время со своей дочерью, прежде чем она забудет, что я существую...
Я сдержала слезы.
- Я могу остаться здесь на несколько дней, и мы сможем видеться между твоими занятиями танцами, - сказала она. - Я также перенесу вылет твоему папе, если ты согласна?
- Это было бы прекрасно... - Я кивнула, но потом до меня дошло. – Только никаких разговоров о кампании.
- Заметано.
- Также не говорить мне о возвращении в юридическую школу.
- Я могу и с этим справиться. - Она кивнула.
- И не говорить плохо о балете.
Она колебалась, но снова кивнула. - Хорошо, хорошо. - Она обняла меня. - Можешь ли ты поймать нам такси, чтобы я могла забронировать номер в отеле Four Seasons?
- Зачем? Вы можете просто остаться у меня.
- О, пожалуйста. - Она бросила быстрый взгляд. - Я смотрела, сколько профессиональные балерины зарабатывают. Я знаю, какой тип квартиры вы можете позволить себе в этом городе, хоть ты и дочь, но я отказываюсь.
Я не хотела смеяться, но ничего не смогла поделать. Я знала, что примирение будет длительным процессом, но была готова попробовать.
Она подошла к газетному киоску, и я протянула руку, чтобы остановить такси.
- О, Нью-Йорк Таймс всегда выбирает лучшие дела на обложку. - Она пролистала страницы. - Там одно из чертовых заседаний суда на этой неделе.
- Уголовное или корпоративное дело? - Спросила я, когда такси пролетело мимо меня.
- Оба, - сказала она. - И я на самом деле знаю этого парня. Ну, я в общих чертах знаю его... Абсолютно невероятный адвокат...
- Мы никогда не остановим такси на такой скорости. - Я покачала головой, поскольку мной снова пренебрегли.
- Я сомневаюсь, что он когда-нибудь получит признание за это правительственное обвинение...
- О чем ты говоришь?
- Лиам Хендерсон. - Она держала газету передо мной, указывая на изображение меньше статьи. - Помнишь? Он находится у нас с папой в списке адвокатов, которым никогда не окажут доверие, потому что они пошли против правительства. Этот парень, кажется, был твоим фаворитом.
- О, да. - Я вспомнила. - Итак, почему же о нем напечатали в газете сейчас? Он доставил кому-то неприятностей, потому что не получил своей должной известности? Или он в беде?
- Нет, похоже, он просто свидетельствует в деле. Статья утверждает, что он живет на юге и даже является партнером в какой-то фирме, но это не может быть правдой. Любая фирма похвасталась бы, если бы он с ними работал, а я ничего не слышала.
- Я уверена, что так и сделали бы. - Я, наконец, словила такси. - Мы можем ехать.
- Это довольно странно все же. - Она закусила губу. – В течение всей его карьеры я никогда не видела его фотографии, может быть, один или два раза, но это было еще со времен колледжа. Я уверена, что он сейчас выглядит по-другому.
- Мама, - сказала я, открывая дверь машины. – Такси сейчас уедет.
- Теперь статья утверждает, что он живет в Северной Каролине под вымышленным именем в течение последних шести лет. Но, конечно, они не указали, что это за имя. Они должны нанять лучших сыщиков, тебе так не кажется? Как может у адвоката такого статуса получиться изменить свое имя, переехать в другой штат и до сих пор заниматься юридической практикой? - Она протянула мне газету, когда садилась в такси. - Он должен был стереть все свои данные и начать все сначала. Кто бы это сделал?
Я ахнула и открыла статью, когда села на заднее сиденье. Я прочитала ее дословно, много раз, и вокруг меня все затуманилось. Я могла практически почувствовать, как отвисла моя челюсть, когда я перенеслась в прошлое к моему первому интервью в GBH:
«Мисс Эверхарт, есть ли юристы, с которых вы бы хотели брать пример для вашей собственной карьеры? - Мистер Бах улыбнулся мне.
- Да, на самом деле, - сказал я. - Меня всегда восхищала карьера Лиама Хендерсона.
- Лиам Хендерсон? - Эндрю посмотрел на меня с приподнятой бровью. - Кто это?
Глава 13
Сокрытие доказательств:
Неуместное сокрытие доказательств обвинительной стороной, которое по конституции требуют раскрыть их все защите.
Эндрю
Бывшие партнеры, наконец, появились в суде лицом к лицу:
Продолжение дела Харта на этой неделе.
Вот какой заголовок в судебном разделе Нью-Йорк Таймс можно было прочитать этим утром. Для тех, кто ничего не знал об этом случае, я был уверен, что это была просто еще одна история, чтобы скоротать время, еще один несерьезный скандал, чтобы проглотить его утром за завтраком.
Но для меня это был конец шестилетней главы, которая растянулась на слишком много страниц. Это была одна из причин, почему я уехал, одна из причин, почему после того, как я дам показания через несколько дней, я хотел бы оставить этот город на очень долгое время.
Я смотрел через окно в ресторане отеля Waldorf Astoria, задаваясь вопросом, как мог идти такой сильный дождь в разгар зимы.
- Мистер Гамильтон? - Женщина в костюме подошла к моему столу.
- Да?
- Я Вера Милтон, главный менеджер, - сказала она. - У вас было несколько звонков от мисс Авы Санчес... Она продолжает говорить нам, что это важно, и что должна поговорить с вами. Она находится на линии сейчас...
Я вздохнул. - Не могли бы вы перевести ее звонок в мой номер через две минуты, пожалуйста?
- Конечно, сэр. - Я положил газету на стол и направился прямо в пентхаус. Как только я открыл дверь, телефон в гостиной комнате зазвонил.
- Алло? – я ответил.
- Это я... - мягко сказала Ава.
- Я знаю. Как ты узнала, где я остановился?
- Ты серьезно? - Она усмехнулась. - Мне нужно, чтобы ты сделал мне одолжение...
- До свидания, Ава.
- Нет, подожди. - Она казалась отчаявшейся. - Мне очень жаль за все, что я сделала тебе, Лиам.
- Как я говорил тебе называть меня?
- Я помню, когда ты навестил меня в тюрьме, до начала всех слушаний... Помнишь? - Она замолчала. - Я знаю, как должно было быть трудно видеть меня тогда, как тебе должно было быть одиноко, чтобы приехать и навестить меня... Ты даже сказал мне, что собираешься изменить свое имя на Эндрю и уехать из Нью-Йорка... И тогда я попросила тебя спасти меня. Помнишь это?
- Я действительно не в настроении для воспоминаний прямо сейчас.
- Ты был такой тряпкой тогда... Настолько сострадательным, настолько заботливым…
- Ближе к делу, черт возьми, Ава.
- В ходе судебного разбирательства на этой неделе, я знаю, что Кэвин…
- То есть мой бывший лучший друг, с которым ты трахалась?
- Да. - Она вздохнула. - Он...
- Что с ним?
- Он не монстр, как ты о нем думаешь.
- Ты звонишь по поводу одолжения, которого никогда не будет, или ты звонишь, чтобы рассказать о его чертовом моральном облике? Я смущен.
- Он все еще жалеет о том, что сделал... Он...
- Что он, Ава? - Отрезал я. - Я не фанат этого неопределенного дерьма.
- Ты действительно хочешь сделать ему больно? – Ее голос смягчился. - Я думаю, что ты уже наказал нас достаточно. Я уже за решеткой, так что, на самом деле, нет необходимости в том, чтобы и он пострадал.
- Вы никогда не будете страдать в должной мере. - Я повесил трубку и отправил сообщение старому знакомому, который был у меня в исправительном учреждении, сказав ему, что у Авы в камере была контрабанда.
Последнее, о чем я хотел думать, это был мой старый партнер и бывший лучший друг. Единственный раз, когда будет нужно о нем подумать, так это во время предстоящего слушания, и никогда снова после этого.
Я пролистал мои текстовые сообщения, заметив, что Обри прислала мне просто «Хорошо», когда я спросил, как прошло сегодняшнее прослушивание.
За исключением того дня, когда я массировал ее плечи, она все еще была груба со мной.
Я открыл почтовый ящик, чтобы послать ей длинное сообщение, но увидел, что она прислала мне одно первой.
Тема: Да.
«Я только что получила твой самый последний букет цветов и записку о предстоящем свидании сегодня вечером... Однако у меня есть несколько условий.
-Обри»
Тема: Re: Да.
«Назови их.
-Эндрю»
Она прислала новое сообщение.
Тема: Свидание.
«Я могу спросить тебя то, что хочу, и ты должен ответить правдиво.
-Обри»
Тема: Re: Свидание.
«Я всегда отвечаю честно. Это слово «условия» не во множественном числе?
-Эндрю»
Тема: Re: Re: Свидание.
«Ты должен быть абсолютным джентльменом. Я не хочу быть оттраханной в еще одной ванной комнате...
Во сколько ты заберешь меня?
-Обри»
Тема: Re: Re: Re: Свидание.
«Я на самом деле не собирался трахаться с тобой сегодня, но так как ты явно рассматриваешь эту возможность, я обязательно отправлю список потенциальных мест для свидания.
В восемь часов.
-Эндрю»
Я постучал в дверь в 7:58, одетый в черный дизайнерский костюм, который я купил несколько часов назад.
Ответа не было, и прежде чем я смог постучать снова, дверь распахнулась, и она вышла в коротком черном платье, которое оставляло мало для воображения.
- Ты знаешь, что на улице все-таки зима? - Я провел пальцем вдоль ее открытых плеч. – Тебе нужно пальто.
Она оглянулась. – Мы воспользуемся метро?
- Да.
- Мы поедем на метро на наше свидание?
- Автомобиль будет позже. - Я улыбнулся, когда увидел замешательство на ее лице.
Она схватила пальто и закрыла за собой дверь, глядя на меня. - Ты даже знаешь, как пользоваться метро?
- Конечно, знаю, - сказал я, сжимая ее руку. - Я не всегда был обеспеченным, когда жил здесь...
Падал небольшой снег, когда мы шли к метро, и она прислонилась ко мне, прижимая свое тело ближе к моему. Праздничные гирлянды были натянуты на самые высокие здания, сверкая ночью, и слабое чувство волнения витало в воздухе.
Людей было немного сегодня вечером, и, так как мы сели в почти пустой поезд, Обри рассмеялась из-за этого факта.
- Я такое вижу в первый раз в метро за все время, - сказала она. - Мне обычно приходится бороться за свое собственное крошечное пространство.
- Хм. - Я не позволил ей сесть, вместо этого сделал так, чтобы она стояла рядом со мной. - Как на самом деле прошло твое прослушивание сегодня? Наверняка, ты можешь сказать что-то большее, чем хорошо.
- Я плакала, когда отправляла это сообщение. Я была ошеломлена.
Я поднял бровь.
- Я сыграла Одетту/Одиллию в Лебедином озере на профессиональном уровне. - Она выглядела так, будто вот-вот расплачется. - Я до сих пор не могу в это поверить... Все мои мечты реально сбываются.
- Может быть, ты призвана сыграть эту роль... - Я вытер покатившуюся слезинку из глаз.
- Может быть. - Она наклонилась ближе. - Я просто счастлива, что они дают нам на следующие несколько дней выходные... Я думаю, что буду в состоянии расслабиться и не так отставать от новостей. Ты знаешь, на самом деле есть какое-то подобие жизни за пределами танцевального зала.
- Ты могла бы провести больше времени со мной, если хочешь отдохнуть. Новости в этом городе переоценены и в основном неправдивые.
- Правда?
- Да, - сказал я, глядя ей в глаза. - Я не верил бы и половине дерьма в любой из этих статей.
Она улыбнулась. - Ты слышал что-нибудь о грандиозном заседании суда, которое будет на этой неделе?
- Я уверен, что оно не одно.
- Нет... - Она покачала головой. – Не такие, как это...
Я колебался. - Что делает его настолько особенным?
- Это более интригующее, чем особенное... Оно про двух адвокатов, которые когда-то разделили фирму, они ведь оба были важными шишками. Один из них даже выиграл у правительства свое самое первое дело.
- Видимо, это была удача.
- Я так не думаю. - Она посмотрела мне в глаза. - Я читала стенограммы. Он точно знал, что делает, и приговор фактически затронул государственную политику.
Я ничего не сказал.
- Но дело в том, что он так и не получил признания за свою работу – это со слов людей, которые знали детали, понимаешь? - Она замолчала. – Но, так или иначе, из того, что я прочитала и сопоставила, кажется, он ложно обвинялся в длительном перечне федеральных обвинений несколько лет спустя.
- Обри...
- Похоже, все пестрили этой историей - все газеты, все выпуски новостей, но правды так никто не узнал и несколько месяцев спустя, а его имя было уже запятнано.
Я смотрел на нее, умоляя остановиться, но она продолжала.
- Обвинения все еще находятся на рассмотрении против его старого партнера и по сей день, вот, сколько их там было. Но он, этот порядочный юрист с чертовски послужным списком, просто исчез. Испарился.
- Если бы он был таким порядочным, то я уверен, что не сделал бы так.
- Думаешь?
- Да, - сказал я.
- Я тоже так думала... - Она искала в моих глазах ответы. - Но мне кажется, что парень, о котором я говорю, способен на все.
- Какие там имена в этом деле, о котором ты говоришь?
- Обвиняемый Кевин Харт, а главным свидетелем является Лиам Хендерсон.
- Я загуглю сегодня вечером. - Я вздохнул, не желая продолжать этот разговор.
Голос через динамики объявил нашу остановку, и я снова взял ее за руку.
- Я знаю, что ты заставила меня согласиться на условия, - сказал я, глядя на нее, как только мы вышли из метро, - но ты можешь принять одно из моих?
- Зависит от того, что это такое.
- Задашь все свои серьезные вопросы после ужина.
- Это на него мы сейчас идем?
- Нет, - я повел ее вверх по ступенькам. - Я бы не посмел. Я не хочу, чтобы ты обвиняла меня в плохом обращении с тобой, как во всех других свиданиях.
- Означает ли это, что ты не будешь заниматься сексом со мной в конце?
- Это означает, что я не оставлю тебя в конце.
Она покраснела, и я поцеловал ее в лоб, когда мы шли по улицам мигающих огней и светящихся рекламных щитов.
Она не говорила больше ничего, когда мы переходили из квартала в квартал, только краснела каждый раз, когда я смотрел на нее.
- Вот, - сказал я, останавливая ее, когда мы подошли к нашему первому пункту назначения.
- Бродвей? - Она посмотрела на театр «Маркиз».
- Ты упомянула, что не имела возможности приехать сюда до сих пор, - сказал я. - Я раньше приезжал сюда все время, когда жил здесь...
- Все время?
- По крайней мере, один раз в неделю. - Я открыл дверь для нее. - Дважды, когда показывался этот особый спектакль. - Я указал пальцами на надпись «Смерть коммивояжера», прежде чем дать наши билеты работнику театра.
Она улыбнулась, когда он повел нас к собственному балкону и предложил нам бесплатное вино, поскольку мы прибыли очень рано.
- Я бы никогда не пригласила тебя на драму, - сказала она, сделав глоток из своего бокала. - Ты никогда не говорил мне об этом раньше.
- Я на самом деле едва не пошел в театральную школу, а не юридическую.
- Что заставило тебя изменить свое желание?
- Юридическое образование привлекает более высокий процент кисок.
- Что?! - Она закатила глаза, смеясь. - Я серьезно.
- Я получил большую стипендию для юридической школы. - Я с трудом подавил желание притянуть ее к себе на колени. - Лучшее решение, которое я когда-либо принял.
Она открыла рот, чтобы ответить, но огни стали тускнеть, и она наклонилась ко мне ближе, шепча. – Мне бы понравилось видеть тебя в качестве актера... Я думаю, ты бы был действительно хорош в этом.
Я почувствовал, что она положила руку на мое бедро. - Я не думаю, что хотела бы увидеть, как ты играешь что-то серьезное, однако. Я думаю, что предпочла бы…
- Ты собираешься разговаривать всю пьесу, Обри? - Я прервал ее, не обращая внимания на ее красноречивый взгляд, такой страстно желающий, нуждающийся.
- Разве мне нельзя комментировать? – Она казалась обиженной. – Мне также нельзя это делать до окончания ужина? Если это так, зачем тогда было вести меня в театр? Почему бы тебе…
- Я видел эту пьесу миллион раз... - Я прижал палец к ее губам, когда главный актер поднялся на сцену. - И хотя я хочу, чтобы ты тоже ее посмотрела, но если предпочитаешь, чтобы я развлек тебя по-другому, просто скажи мне.