- Что?
- Этот балкон входил бы в список утвержденных мест? - Спросил я. - Если бы я трахнул тебя здесь, ты бы все еще считала меня джентльменом?
Ее глаза расширились, и она быстро убрала руку с моих коленей. - Я просто дразнила тебя, Эндрю...
- Я знаю. - Я поцеловал ее в шею. - И я говорил тебе много раз, что не понимаю, сердишься ты на меня или нет...
Она втянула воздух, когда я просунул большой палец под ее трусики.
- Я перестаю задавать вопросы, - сказала она. - Я буду смотреть пьесу...
Когда она повернулась лицом к сцене, я поднялся со своего места и встал на колени перед ней.
- Эндрю? - Прошептала она резко, когда я развел в стороны ее бедра. - Что ты делаешь?
- Удостоверяюсь, что тебе нравится шоу.
Я не дал ей возможности ответить. Быстро сорвал трусики и уткнулся головой между ее ног, работая своим языком на ее голой киске, наслаждаясь вкусом, по которому я скучал несколько месяцев. Я всосал ее клитор губами, закрыв глаза, поскольку он набух в моем рту.
- Эндрю... - Она застонала, когда сжала ноги вокруг моей шеи, схватилась за волосы и попросила меня замедлиться.
Я не мог. Она была такая чертовски хорошая на вкус.
Я проник языком глубже в нее, желая каждую часть сделать своей.
Ее бедра начали отрываться от сиденья, и я толкнул их назад, наказывая более сильными толчками пальцев внутри нее и командуя ей остаться на месте.
- Я не могу... – Она снова пошевелила бедрами. - Я не могу...
Раздались громкие аплодисменты в театре под нами, отражаясь эхом от стен, когда первая сцена закончилась.
Я начал сосать ее клитор жестче, устремив свой язык в нее до тех пор, пока она не смогла бы прокричать мое имя через театр.
Дрожа, она схватила меня за плечи, схватив сильнее, чем когда-либо, и кончила мне в рот.
Я держал ее за бедра, пока она продолжала дрожать, ее сотрясало с головы до ног.
Когда она пришла в себя, я ласкал ее ноги и целовал внутреннюю часть бедер.
Схватив ее разорванные трусики с пола, я вытер ее дочиста. Потом я засунул их в карман, прежде чем занять снова свое место.
- Что-то случилось, сэр? - Билетер зашел на наш балкон. - Я слышал возмущение.
- Возмущение? - Я посмотрел на Обри, затем обратно на него. - Нет, я не думаю, что оно было здесь.
- Вы уверены? - Спросил он обеспокоенно. - Что с вами, мисс? Вы в порядке?
- Да, сэр. - Обри кивнула, пытаясь выглядеть как можно более нормальной. - Я более чем в порядке.
Он ушел, и через несколько секунд она, казалось бы, начала превращаться в Обри, которую я помнил несколько месяцев назад, в ту, которая была не в состоянии не задавать вопросы.
Хотя, не то, чтобы я возражал.
К первому перерыву она спросила все возможное о пьесе и наклонилась ко мне, прошептав. - Это прекрасно, Эндрю... Спасибо. - И после этого она не сказала ни слова, пока шоу не закончилось через два часа.
- Исполнитель главной роли был удивительным, - сказала она, когда опустился занавес. - Я действительно чувствовала все его эмоции в той последней сцене...
- Я тоже. - Я помог ей надеть пальто. - У тебя есть комендантский час? Какое-то время, когда я должен вернуть тебя домой?
- Мне двадцать два года.
- Я это хорошо знаю. - Я закатил глаза. – Спасибо, на своей шкуре убедился. Я имел в виду, у тебя есть несколько часов, чтобы провести их со мной или тебе вставать рано?
- Нет, к обеду...
- Хорошо. - Я вывел ее из театра и подал сигнал водителю лимузина пересечь улицу. - Я хочу отвезти тебя в другое место. Можно?
- С удовольствием...
Я помог забраться ей в лимузин и после этого сел сам, она снова оказалась у меня на коленях, прижав губы к моим и шепча благодарности.
Прижав ее близко к себе, я провел ей небольшую экскурсию по моему прошлому, поскольку мы объехали весь город, я был благодарен водителю за то, что он не проехал возле бывшей фирмы.
Я показал ей свои любимые рестораны, любимые места для отдыха, и несколько мест, в которые я хотел бы пригласить ее прежде, чем уеду.
- Мы приехали в Waldorf Astoria, мистер Гамильтон. - Водитель посмотрел на нас через зеркало заднего вида. - Будет ли это конечная остановка на ночь?
- Да, - сказал я, заметив, как Обри прищурилась, глядя на меня.
- Я думала, ты сказал…
- Расслабься... - Я поцеловал ее в лоб. – Здесь я живу с тех пор, как прилетел.
- Ох...
Я взял ее за руку и повел через вестибюль к лифту, который привел на крышу.
Открыв двери, я отметил, что все было создано именно так, как я просил: облаченный в белое стол стоял перед танцующим огнем, мягкий свет проникал через решетки, и сквозь падающий снег слова «Извини меня» мерцали на здании прямо через дорогу от нас.
- Это так красиво, Эндрю... - сказала она, оглядываясь по сторонам. - Когда ты передумал насчет ужина?
- Я не передумал. - Я отодвинул для нее стул и раскрыл блюдо с клубникой, покрытой шоколадом и ванилью. - Это десерт.
- Ты придумал это все сам?
- Да. - Я сел рядом с ней и обнял ее за плечи.
- Ты знаешь, - сказала она, - как правило, на свидании два человека сидят друг напротив друга.
- Ты забыла о том, что я не собираюсь относиться к тебе, как к какой-нибудь другой спутнице?
- Вовсе нет. - Ее рот был на моем в течение нескольких секунд, и я запустил руки в ее волосы.
Притянув Обри ближе, я закусил ее губу и посмотрел в глаза.
Она, молча, намекала мне действовать дальше, потирая рукой мой член.
- Прекрати касаться меня, Обри, - прошептал я, предупредив ее. - Я не смогу быть джентльменом, если ты не перестанешь... - Я встал и подошел к двери, предоставляя себе некоторое пространство. - Я пытаюсь доказать, что могу быть с тобой на свидании, не занимаясь сексом...
Она последовала за мной, улыбаясь. - Я вполне уверена, что ты уже потерпел неудачу в этом... - Она зарылась пальцами в мои волосы и торопливо расстегнула рубашку.
Я просунул колено между ее ног и скользнул рукой по бедрам, вздыхая, когда почувствовал, какой влажной она была.
- Обри... - Я застонал, когда она потянулась в карман и вытащила презерватив. - Я могу подождать...
- Я не могу. - Она освободила мой член из штанов и раскатала презерватив, не давая моим губам двигаться.
Я обернул руки вокруг талии и приподнял ее, неся к перилам на крыше. - Ты не имеешь ни малейшего представления, как я скучал по твоей киске. - Я поцеловал ее в губы. - И по твоему ротику.
- Это все, по чему ты скучал? - Ее руки легли мне на шею.
- Если бы это было так, то мы бы не были здесь прямо сейчас. - Я медленно скользнул в нее, заполняя ее дюйм за дюймом, глядя ей в глаза, так как помнил, насколько чертовски хорошо она ощущалась.
Не говоря ни слова, я начал то поднимать ее, то опускать, застонав, когда ее киска начала сжимать меня крепче и крепче с каждым ударом.
Ее губы захватили мои, и ни один из нас не отпускал, растворяясь друг в друге, в то время как легкий снег кружил над нами.
Ее ногти впились в мою спину, когда она уже была на пике, ее зубы удерживали мою нижнюю губу, чтобы не закричать.
- Не кончай пока, Обри... – Мой член пульсировал внутри нее. - Подожди...
Она покачала головой, борясь с этим, но держалась еще несколько секунд, глядя мне в глаза.
- Я так по тебе скучал, - прошептал я. - Так чертовски сильно...
Упав на мою грудь, она достигла оргазма вместе со мной, кусая мою кожу, пока ее ноги не обмякли вокруг моей талии.
Мы оба тяжело дышали, смотрели друг на друга, как когда-то несколько месяцев назад, и оставались переплетенными.
Я поцеловал ее в губы, повторяя, насколько я скучал по ней, и она улыбнулась, нежно сказав мне выйти из нее.
- Ты хотела бы остаться на ночь? - Я спросил, поднимая свою куртку и накиндывая на нее. - Ты можешь рассказать мне больше о том деле, если ты так заинтригована им в последнее время.
- Про Хендерсона и Харта? - Спросила она. - Ты действительно ничего не слышал об этом?
- Нет, но если ты останешься на ночь, мы сможем вместе погуглить.
- Я так не думаю. - Ее голос стал внезапно унылым. - Мне нужно идти. - Она поправила платье и подошла к столу, взяв свою сумочку.
- Что-то случилось?
Она не ответила. Она вытащила телефон, чтобы проверить время и вздохнула.
- Обри, что ты делаешь?
- Пытаюсь заставить себя увидеть, что ты все такой же и никогда не изменишься. - Она выглядела так, как будто ей причинили боль. – Твое представление правды есть и всегда будет двуличным. Вот и все.
- Прости?
- Спасибо за прекрасный вечер... Я всегда буду помнить об этом и лелеять, только так.
- Я на самом деле начинаю задумываться, может это ты биполярна...
- Почему ты не сказал мне, что тебя зовут Лиам Хендерсон сегодня вечером? - Она покачала головой, и я сделал глубокий вдох.
- Я давала тебе всякую возможность, - сказала она, глядя с болью. - Я практически умоляла тебя рассказать мне, но ты открылся во всем, кроме этого.
Я колебался. - Я собирался рассказать тебе все поздно вечером, в постели.
- Ну да, конечно. - Она усмехнулась. – Есть ли какая-то причина, почему ты не рассказал мне даже, когда я сказала, что ты когда-то был моим любимым адвокатом в интервью?
- Когда-то?
Она кивнула. - Да. Когда-то. Очерки Лиама, которые я раньше читала, во всех говорилось о полной и абсолютной честности. Я полагаю, что все изменилось, как только он стал Эндрю.
- Обри, не... - Я шагнул вперед, и она отступила. - Я честно хотел попросить тебя прийти на финальное слушание.
- Могу ли я воспользоваться твоим лимузином, чтобы добраться домой, или мне нужно вызвать такси?
- Прекрати это. Сейчас.
- Значит такси. - Она пожала плечами. - Я желаю тебе удачи в твоей даче показаний. И я надеюсь, ты будешь относиться к следующей девушке, которую найдешь, хорошо с самого начала, таким образом ей не придется любить тебя, а затем покинуть.
- Дай мне возможность объяснить, Обри...
- Мы не имеем больше ничего, что требовалось бы обсуждать. - Она открыла дверь. - Пожалуйста, не иди за мной, Эндрю. Ты не можешь доверять мне, и я не могу тебе доверять, так что я не хочу иметь ничего общего с этим больше, и я хочу, чтобы ты, наконец, уважал это.
Я открыл рот, чтобы ответить, но она заговорила первой.
- Прощай Эндрю, Лиам, - сказала она, - неважно, черт возьми, как твое имя.
- Обри...
Дверь захлопнулась, и я знал, что было бессмысленно идти за ней в тот момент.
Она ушла.
Глава 14
Присяга:
Объявлять под присягой, что один будет говорить правду.
Эндрю
- Клянетесь ли вы говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды, да поможет вам Бог? – Сказал мне судья несколько дней спустя.
Я ничего не ответил, внезапный уход Обри все еще свежий в моих мыслях.
- Мистер Гамильтон, я задал вам вопрос. - Упрекнул судья.
- Я прошу прощения, - сказал я. - Клянусь говорить правду, всю правду и ничего кроме правды, да поможет мне Бог.
- Мы можем продолжить.
Адвокат встал и откашлялся. - Мистер Гамильтон, ваше настоящее имя ранее было Лиам Хендерсон, правильно?
- Правильно.
- Скажите, пожалуйста, суду, откуда вы знаете моего клиента, Кевина Харта?
- Мы когда-то были партнерами в Хендерсон и Харт.
- Партнерами и лучшими друзьями, верно?
Я посмотрел на ничего не выражающего Кевина. Он был одет в серый костюм, все еще не в состоянии подобрать соответствующий галстук.
- Да, - сказал я адвокату. – Когда-то.
- Это правда, что у вас возникла с ним ссора в баре шесть с половиной лет назад?
- Определенная ссора.
Он взял лист бумаги. - Вы вошли в бар и ударили его? Оставив его со сломанной челюстью и переломом грудной клетки?
- Он трахнул мою жену.
Присяжные ахнули, и судья стукнул молотком.
- Мистер Гамильтон... - Судья говорил сурово. – Подобные выражения не допускаются в моем зале суда. Пожалуйста, ответьте на вопрос.
- Да, - сказал я. - Да, я травмировал Харта... Сильно.
- Подобно тому, как вы травмировали и свою собственную жену?
- Возражение! - Прокурор встала. - Актуальность, Ваша Честь?
- Поддерживаю.
- Хорошо. - Адвокат поднял руки в знак капитуляции. - Это правда, что вы обвиняете мистера Харта в разорении вашей бывшей фирмы?
- Очевидно, Министерство юстиции с ним заодно на суде сегодня.
- Мистер Гамильтон...
- Да. - Я сжал челюсти. - Да, я виню его в разорении нашей бывшей фирмы.
- Это правда, что вы также обвиняете его в том, что с вашей дочерью произошел несчастный случай?
- Ваша Честь! - Прокурор устремила на меня сочувствующий взгляд. - Актуальность?
- Протест отклонен... Ответьте на вопрос, мистер Гамильтон.
Я отвернулся от Кевина и сжал кулаки. - Да.
- Ваша дочь умерла за несколько недель до полного краха вашей фирмы, и в течение этого времени вам удалось жестоко избить вашего партнера, вашу жену…
- Я не бил, черт возьми, свою жену. Она совершила то дерьмо. Вы провели какие-либо чертовы исследования?
Судья стукнул молотком, но я продолжал говорить.
- Я не уверен, какого низкого уровня местный колледж должен был быть, чтобы выдать вам диплом юриста, но дело между мной и моей женой было закрыто несколько лет назад, потому что она солгала о многочисленных вещах присяжным. И, судя по тому, что она была отправлена в тюрьму, с меня были сняты все обвинения, то вы можете принять этот чертовый факт. Таким образом, прежде чем вы зададите мне еще вопрос о какой-то ерунде и попытаетесь испортить мою репутацию, помните, что средства к существованию вашего клиента под угрозой во время этого процесса. Не мои.
Судья испустил глубокий вздох, но ничего не сказал больше. Он просто указал на адвоката, чтобы продолжал.
- Во время партнерства, это правда, что ваша жена отвечала за все денежные сделки фирмы?
- Бывшая жена. И да, это правда.
- А вы никогда не думали, чтобы дважды проверить, куда она тратила большую часть средств?
- У меня было образование в области права, а не бухгалтерского дела.
- Таким образом, вы никогда не думали, что это было немного подозрительно, что ваша новая фирма приносила около одного миллиона долларов ежемесячно?
- Нет. - Я вздохнул, вспоминая те дни, тех клиентов. Все, с которыми мы сотрудничали, имели намного больше, чем я бы заработал за всю свою жизнь, и я не ничего думал о ежемесячной прибыли, о которой сообщала Ава, я доверял ей.
- Это справедливо сказать, что разорение вашей фирмы может быть связано с тем, что финансами занималась ваша жена?
Я стиснул зубы. - Да.
- Интересно. - Он взял лист бумаги и попросил судью, чтобы он мог подойти ко мне. - Не могли бы вы прочитать это суду, пожалуйста?
- Я бы не хотел, - сказал я.
- Вы бы не хотели? - Он засмеялся. – Мистер Гамильтон, как адвокат, конечно, вы знаете, что окажете неуважение к суду, отказавшись читать требуемые доказательства.
- Прочитайте это, мистер Гамильтон. - Потребовал судья.
- Ты гребаная лгунья, Ава. - Я читал свои слова, что когда-то написал. - Ты трахнула так много людей за моей спиной, что я потерял счет. Насколько я могу судить, ты заслуживаешь, чтобы гнить за решеткой. Может быть, тогда твоя перегруженная киска получит столь необходимую паузу.
Присяжные прикрыли рот в шоке, но я продолжал читать. - Спасибо, что сказала мне, что мой член никогда не был в нормальном состоянии, что после всех этих лет брака ты никогда не была удовлетворена... Так как тебе с Кевином удалось не только отнять мою фирму, но также разрушить то, что было смыслом моей жизни, прими это письмо как прощание. - Я посмотрел на защиту.
- Не могли бы вы также прочитать, что написали постскриптум?
Я закатил глаза. - Так как ты будешь в окружении одних женщин в течение следующих пятнадцати лет, предлагаю тебе попробовать киску. Вкус очень безупречный.
- Возражение, Ваша Честь. - Прокурор встала. - Я не вижу, как этот документ имеет отношение к делу. Защита также не приобщила это письмо к делу. Я протестую.
- Протест принят. Исключите из протокола. - Судья посмотрел на часы и встал. - Давайте перерыв на обед. Дача показаний продолжится во второй половине дня.
Когда присяжные и присутствующие в зале суда вышли друг за другом, я сидел неподвижно. Я не знал, куда идти.
- Я не знала, что он собирался впутывать вашу дочь. Мне так жаль... – прокурор немного улыбнулась мне. - Я повторно проведу прямой допрос, как только он закончит... Ваш партнер, безусловно, сядет в тюрьму, он просто пытается немного дискредитировать вас, чтобы вызвать сочувствие у присяжных.
- Вы же знаете, что я адвокат, верно? - Я сошел с трибуны. - Я точно знаю, что он пытается сделать.
Я вышел из зала суда на улицу в сильный снегопад, глядя на небо. Я решил оставить здание суда, рискуя, что меня обвинят в неуважении к суду, но часть меня хотела помочь определить судьбу Кевина.
Это продолжалось уже долгое время, эта ложь, предательство, боль, и он заслужил то, что должен был получить.
Кто-то похлопал меня по плечу сзади.
- Есть минутка? - Спросил знакомый голос. Кевин.
- Нет.
- Я понял... - Он вздохнул. - Что бы ни случилось в конце этого судебного процесса…
- Разве ты не слышал, что я сказал? - Я развернулся к нему лицом, опешив от того, каким изможденным он выглядел поближе. Время не было к нему благосклонно вообще.
- Я прошу прощения за все то, через что мы с Авой заставили тебя пройти, - сказал он с неподдельным выражением в глазах. - Деньги и клиенты приходили так быстро, и мы были такие молодые...
- Молодые?
- Да. - Он кивнул. - Молодые и глупые, понимаешь? Это было…
- Глупые, черт возьми. - Я сжал челюсти. - Но это было больше, чем глупости, Кевин. Это была жадность. И когда газеты начали сопоставлять все, когда клиенты стали требовать ответов, вы оба отвернулись от меня. Вы обвинили меня... Ты подал на опеку Эммы, зная чертовски хорошо, что на самом деле не хочешь этого. Ты просто хотел сделать мне больно, так как был ее биологическим отцом.
- Лиам...
- И ты сделал. - Я мог бы честно признаться, что раз и навсегда. - Ты действительно, черт возьми, сделал...
- Если бы я мог все вернуть…
- Ты не можешь. - Я перебил его. - Но ты можешь сказать мне одну вещь...
- Какую?
- Ночь, когда ты разрушил мою жизнь... Ну, не в первую ночь, а в ту, которая произошла несколько месяцев спустя, ты был выпивший?
- Какое это имеет сейчас значение?
- Ты был, блять, выпивший в ту ночь? - Я посмотрел на него, и он вздохнул, глядя в землю.
- Да...
- Спасибо за твою, наконец-то, честность. - Издевался я. - Я буду спать еще лучше ночью, зная, что ты присоединишься к Аве за решеткой после этой недели.
- Ава снова в тюрьме? - Он выглядел раненым, разочарованным.
- И будет еще девять лет. - Я улыбнулся, но это быстро исчезло. – Еще шесть, которые получила за Эмму.
Я не дал ему возможности ответить. Мое сердце снова сжалось при мысли о потери дочери, представляя всю боль, которую она, должно быть, чувствовала в свой последний день. Я закрыл глаза, пытаясь заблокировать другие мрачные воспоминания, которые начали появляться.
Глава 15
Разумное сомнение:
Не быть уверенным в виновности подсудимого до внутренней убежденности.
Шесть лет назад...
Лиам Хендерсон
Жизнь в Нью-Йорке никогда не была обычной. Каждый день что-то новое, обнаруживалось то, что я никогда раньше не видел.
Хотя я по-прежнему продолжал что-то делать, несмотря на выигрыш одного из самых больших, но негласных дел в штате, я все еще пытался найти себя - лично и профессионально. Я понял, что народная известность всегда бы обходила меня стороной, но до тех пор, пока я был недооценен, а не переоценен, я справлялся с этим.
Я бросил книгу с очерками на кофейный столик, как только услышал громкий стук в дверь. Так громко и надоедливо делал только мой лучший друг Кевин.
- Ты знаешь, что не можешь продолжать приезжать посреди… - Я замолчал, когда понял, что это был не Кевин. Это были женщина с мужчиной, одетые в серые костюмы.
- Вы Лиам Эндрю Хендерсон? - Спросила женщина.
- Кто спрашивает?
- Вы Лиам Эндрю Хендерсон? - Человек заговорил сурово.
- Зависит от того, кто хочет знать.
Они оба моргнули.
- Да, - сказал я. - Я Лиам Хендерсон.
- Вас вызывают в суд. - Женщина сунула толстый синий конверт в руку, в десятый раз это случилось со мной на этой неделе.
- Это что-то типа шутки? Нью-Йорк Таймс пытается повысить свой рейтинг за мой счет снова?
Они обменялись взглядами, в замешательстве.
- Я просто делаю свою работу, - сказал я. - Если они хотят продолжить свою мелочность, отказываясь печатать мою фотографию всю оставшуюся деятельность их газеты, это нормально. Я справлюсь с этим, на самом деле. Но вручать мне повестки в суд в качестве шутки каждый день в течение полутора недель…
- Комиссия по ценным бумагам и биржам не шутит, - сказала женщина, прежде чем они оба ушли.
Я закрыл дверь и тут же позвонил Кевину. - Лучше бы у тебя была чрезвычайная ситуация, - ответил он. - Ты знаешь, сколько сейчас времени?
- Есть ли кто-то обозленный на нашу фирму?
- Конечно, есть. Почему спрашиваешь?
- Я только что получил повестку в суд от комиссии по ценным бумагам и биржам, снова.
- А ты открывал какие-то остальные? – спросил он.
- Две из них. - Я подошел к журнальному столику и выдвинул ящик. - Что-то о клиенте по имени Фергюсон, который утверждает, что мы не депонировали его деньги? Он предъявляет нам иск на пять миллионов и предположительно связывается с нашими другими клиентами. У нас хоть есть клиент по имени Фергюсон?
- У нас есть три клиента по имени Фергюсон.
- Кто-нибудь из них обозленный на нас?
- Нет, насколько мне известно. - Он казался обеспокоенным. - Я уверен, что они бы связались с нами, прежде чем подавать иск, ты так не думаешь? Ты уверен, что это не Нью-Йорк Таймс играет злую шутку с нами? Потому что это десятое письмо, которое ты получил.