Неожиданные результаты дало изучение головного мозга приматов. Если по его размерам обезьяны ощутимо проигрывают людям, то в строении мозга обнаруживается поразительное сходство. Да и с размерами, откровенно говоря, не так уж все очевидно: максимальный объем головного мозга, зарегистрированный у горилл, достигал величины 752 см3, а нижняя граница нормы у человека составляет 800 см3. Разница, как видим, не очень значительная. Что же касается морфологии и архитектоники головного мозга, то здесь дистанция минимальна. У человека и приматов очень высок удельный вес так называемой ассоциативной коры (84 и 56 % от площади новой коры соответственно), только у людей и обезьян в головном мозге имеется сильвиева борозда, только у человека и шимпанзе почти не обнаруживается отличий в строении височной коры. Наконец, у высших приматов прекрасно развиты лобные доли, с которыми принято связывать интеллектуальную деятельность и познавательные способности. Вот что пишет об этом Э.П. Фридман: «Лобная область у собаки и кошки не превышает 2–3 % всей поверхности коры, а у человека она доходит до 24 %. Но у макака она занимает 12,4 % площади коры, а у шимпанзе — 14,5 %. Заметим, что у новорожденного ребенка эта часть коры равна 15,2 %».
Пожалуй, уже довольно анатомических деталей. Отмечу только еще, что, по мнению авторитетных морфологов, сходство в строении головного мозга человека и высших приматов чрезвычайно велико. Если разница по этому показателю между обезьянами и человеком сугубо количественная, то между человеком и приматами, с одной стороны, и всеми прочими млекопитающими — с другой, пролегает самая настоящая пропасть.
Понятно, что обезьянья «башковитость» не могла не отразиться на интеллектуальных способностях приматов. Например, у шимпанзе и горилл не единожды наблюдали так называемое «поведение обмана», что без сомнения говорит о высоком уровне интеллекта, поскольку обманщик должен прогнозировать реакцию объекта на свои действия — в противном случае он не добьется успеха. Впрочем, обманывать умеют не только обезьяны. Один из столпов современной этологии, австрийский зоолог Конрад Лоренц (1903–1989) в своей книге «Человек находит друга» приводит поучительную историю о собачьих хитростях. Его бультерьер под старость совсем одряхлел и стал плохо видеть и слышать. С обонянием у него тоже были большие проблемы. Заслышав скрип открываемой двери, он пулей вылетал в сад и с оглушительным лаем мчался навстречу Лоренцу, когда тот возвращался с прогулки. Подбежав вплотную и разобравшись, что к чему пес приходил в большое смущение, поскольку облаять хозяина — это страшный собачий грех. Однажды, рассказывает Лоренц, ошибившись в очередной раз, он на мгновение замешкался возле моих ног, а затем промчался дальше и стал лаять на совершенно глухой забор на противоположной стороне улицы, за которым (я это знал абсолютно точно) не было ровным счетом ничего интересного. С каждым разом эти заминки становились все короче и короче — попросту говоря, пес постепенно шлифовал мастерство, приучаясь врать все более искусно.
Еще более впечатляюще выглядит рассказ Лоренца о крупном самце-орангутане, который занимал просторную и высокую клетку в Амстердамском зоопарке. Его поймали уже взрослым. Хотя он был толст и ленив, гигиенические процедуры в его жилище следовало проводить с соблюдением всех мер предосторожности, ибо дикий орангутан — сильная и свирепая скотина. Однажды служитель зазевался и не успел вовремя выскочить из клетки. Здоровенная обезьяна отрезала ему путь к отступлению.
Чем же закончилась эта история? Вот что пишет Лоренц:
«Пока сторож протирал пол, орангутан внезапно скользнул вниз по прутьям клетки, и, прежде чем удалось задвинуть дверь, могучая обезьяна просунула в щель обе руки. Хотя Портелье (директор зоопарка и приятель Лоренца. — Л.Ш.) и сторож напрягали все силы, чтобы задвинуть дверь, орангутан медленно, но верно, сантиметр за сантиметром, отодвигал ее назад. Когда он уже почти протиснулся в отверстие, Портелье пришла в голову блестящая мысль, которая могла осенить только подлинного знатока психологии животных: он внезапно отпустил дверь и отскочил с громким криком, в притворном ужасе глядя на что-то позади обезьяны. Та стремительно обернулась, чтобы посмотреть, что происходит у нее за спиной, и дверь тут же захлопнулась. Орангутан только через несколько секунд сообразил, что тревога была фальшивой, но когда он понял, что его обманули, то пришел в настоящее исступление и, несомненно, разорвал бы обманщика в клочья, если бы дверь не была уже надежно заперта. Он совершенно ясно понял, что стал жертвой преднамеренной лжи».