- Ты переехал? Ой, и мороки, наверное, было! Переезд это всегда так хлопотно, - сказала девочка серьёзным тоном умудрённой опытом хозяйки.
Григорий Антонович помимо воли вспомнил аккуратную, геометрически правильную воронку на месте белого особняка. Мягко улыбнулся Алисе.
- А я налегке.
На самом деле день рождения был три дня назад. Но отмечать решили сегодня, потому что в городе предстояли гуляния по случаю национального праздника. На фоне военных действий заряд патриотизма просто необходим. Тем более здесь, в тылу, можно себе позволить.
Алиса надела новое платье и уложила волосы на мамин манер, отчего стала выглядеть совсем взрослой. И когда они с Антоном кружили по разбитой площади под звуки плывущего над городом вальса, Клара вдруг ощутила, что ревнует мужа к приёмной дочери.
О своём бесплодии Антон предупредил сразу. Его невесте было всего двадцать два. И идея стать матерью, не испортив фигуру родами, показалась не такой уж и плохой. Вот только Алиса всегда была папиной дочкой. Ушаков малышку обожал. Каждую свободную минуту уделял ребёнку. А с матерью... они никогда не были близки. "Если бы я сама её выносила - всё было бы иначе!" - сказала себе женщина и посмотрела на стоявшего рядом Домова. Григорий сильно изменился с тех пор, как Клара видела его в последний раз. Из голубых глаз исчезли весёлые искорки. Складка губ сделалась жёстче. "Может, он тоже поседел? - подумала Клара. - При таких светлых волосах поди разбери".
- А почему ты... на север уехал? - спросила Клара, чтобы поддержать разговор.
- Там не было хирурга, - пожал плечами Домов.
- Хирурга? Но ты ведь диагност!
Григорий посмотрел на женщину очень внимательно. И тихо произнёс:
- Когда приносят человека с оторванной ногой, диагност не нужен. Нужен хирург.
Антон с Алисой светились счастьем. Они шли, обнявшись, если сладкую вату и смеялись каким-то своим, непонятным для Клары шуткам. Но апогеем прогулки стал уличный фотограф, предложивший:
- Ребят, вы такая замечательная пара! Давайте портрет на память, а?
И тут Клара взорвалась.
Уже дома, слегка успокоившись, она смогла оформить истерику в слова. Припомнила Ушакову всё: ни единой, даже самой лёгкой болезни за пятнадцать лет совместной жизни, неутомимость и выносливость, а главное, нежелание стареть вместе с супругой, как полагается любому нормальному мужу.
Домов сидел в уголке и молчал. Его взгляд, направленный на главу семейства, выражал жалость. Если бы Ушаков не смотрел на друга, а не в пол, на его лице он прочёл бы: "Я тебя предупреждал".
Когда все слова были сказаны, на кухне повисло тяжёлое молчание. И довлело над всем семейством довольно долго, пока Алиса не подошла к отцу. Девушка обняла его, поцеловала в щёку и сказала:
- А мне всё равно. Что меня удочерили, я и так догадалась. Давно уже.
- Как? - удивился Ушаков.
- Когда в больнице лежала. Врач при обходе медицинскую карту у меня на кровати забыл. Со скуки и полистала. А там данные биологических родителей были. Пап, мне всё равно. Я тебя люблю.
Клара так ничего и не сказала.
А через три месяца Домов получил от Алисы Ушаковой письмо, в котором та в числе прочего поведала, что мама собрала чемоданы и уехала.
А однажды с собранным чемоданом на работу зашёл доктор Домов. И заявил, что улетает. Вероятно, надолго.
- Григорий Антонович! Что это значит? - всполошилась старшая сестра. - Как так - улетаете?
- Мне нужно в другую систему, - просто заявил хирург. - Я отбываю сегодня с военным эшелоном.
- Да как же, - добрая женщина прямо-таки упала на табурет, прикрыв рот рукой. - Они же... на передовую... что вам делать-то там, доктор? В космосе разве раненых надо латать? Взорвут, как мальчишки петарду, и руки ваши золотые не помогут!
- У меня там дело, - сказал Григорий Антонович и в дальнейшие обсуждения вступать отказался.
***
К штатскому медику вся команда относилась с лёгким снисхождением. Над ним даже подтрунивали, впрочем, вполне добродушно. Домов ни разу даже не улыбнулся. Он вёл себя отстранённо, ни с кем не шёл на сближение. Молодой (для своей должности даже слишком молодой) первый помощник подсел как-то к нему в кают-компании и спросил:
- Скажите, Домов, а почему вы всегда такой нудный?
Врач пожал плечами.
- Характер такой.
- Вы это бросьте! - весело сказал молодой человек. - Команда - это одна семья. Мы вам грустить не позволим, - и попытался дружески пихнуть собеседника в плечо кулаком. Но натолкнулся на подставленную ладонь.
- Это ненадолго, - сказал Григорий Антонович, и в его лице что-то неуловимым образом изменилось.
- Что ненадолго? - не понял первый помощник.
- Скоро уже к Шелезяке подлетим, - невпопад ответил Домов. При этих словах коренастый штурман, сидевший неподалёку, ощутимо напрягся.
- А вам почём знать? - подозрительно спросил он: маршрут эшелона не разглашался.
- А куда ещё? - с обычной отстранённостью отозвался врач. - Не к Бетельгейзе же. Что там теперь делать? Кроме камней во всей звёздной системе ничего не осталось.
Штурман внимательно посмотрел на Домова. Участливо спросил:
- Что, потерял там кого-то?
Григорий Антонович неопределённо повёл бровями и ничего не ответил.
- А на Шелезяке, можно подумать, райский сад! - пробурчал первый помощник, слегка обиженный, что о нём все забыли. - Там даже воды нет!
- Зато роботы есть, - отозвался Григорий Антонович. А штурман его поддержал:
- Такие, что тебе и не снились. Древние какие-то технологии. Бес его знает, кто их там наплодил, автономных таких... а нам было бы подспорье!
- Планета ж никого на посадку не пускает даже, - недоверчиво сказал первый помощник. - Капитан говорил, кокон там какой-то энергетический. И метеориты отфутболивает, и корабли...
- Так то сейчас, - снисходительно пояснил штурман. - А по мирному времени сажались, нормально. Ремонт сделать, топливом заправиться. Аборигены - обхохочешься. Все как один -железяки. То манипулятор на колёсах, то ведро в лампочках. Но умные, надо признать. Соображают там что-то себе... в уплату безделушки всякие просили, выгодно получалось. А закрылись они после того, как венерианцы там базу поставить хотели. Сообразили, чайники, что от выродков этих добра не жди!
Григорий Антонович знал: описанный инцидент действительно имел место. А ещё земной корабль, спустившийся на Шелезяку как требовавший аварийной посадки, тоже оказался полон десантников, вооружённых и оснащённых по последнему слову техники. Земной техники, разумеется. Так что никто из них не выжил. А Домов промолчал.
***
Взвыла сирена. Световой карниз вместо дневного спектра сделался красным. Боевая тревога.
- Началось, - штурман крякнул и бросился в рубку. Весь экипаж носился, торопясь занять положенные места. Домову инструкция предписывала отправиться в медсанчасть. Но врач пошёл в другой сектор корабля.