- Какого? - выругался капитан, заметив на локаторе маленькую точку, отделившуюся от корабля. Первый помощник бросил взгляд на сигнальную панель. Усмехнулся:
- Спасательный бот. Глупо. На нём даже до другой планеты не долететь. А Шелезяка не пустит...
- Вот пусть и сдохнет один, от удушья, как последний ***, - выругался штурман. - Как пить дать - Домов. Крыса штатская!
***
Спасательный бот плавно зашёл на посадку. Пассажир выбрался наружу и аккуратно задраил за собой люк, хотя никакой необходимости в этом не было: одноразовая шлюпка свой ресурс отработала.
Предателем или дезертиром он себя не чувствовал. Возможно, потому, что никогда не чувствовал себя землянином, венерианцем или марсианином. Или потому, что останься врач на корабле, всё равно ничего не смог бы изменить: ещё прежде, чем его кораблик вошёл а атмосферу, крейсер, от которого он отделился, распустился оранжево-алым цветком взрыва.
Перед Домовым вырос цилиндрический робот, угрожающе сверкнувший красным глазком. Сканирующий луч скользнул по лицу Григория Антоновича, на передней панели аборигена приветственно загорелся зелёный светодиод.
Роботы не интересовались политической обстановкой. И в том, что шлюпку Домова планета пропустила, не было ничего удивительного: разработчик защиты всегда знает, как её обойти. Теперь пассажир направлялся к единственному месту на Шелезяке, где мог быть тот, ради кого он сюда прилетел.
Мужчина шёл по ровной шершавой поверхности, заменявшей тут и дороги, и газоны. Без торопливости, но уверенно. Домов шагал, то и дело встречаясь глазами с фотоэлементами разнокалиберных роботов, некоторые из которых даже салютовали пришельцу.
Дом очень напоминал погибший от прямого попадания снаряда особняк доктора на Земле. Даже морозильник оказался забит армейским рационом в том же порядке.
- Я так и думал, что ты придёшь, - сказал Антон Ушаков ровным голосом. Григорий Домов ничего не ответил, просто сел рядом. - Я сперва ошалел немного, - поведал пилот пришельцу. - Думал, что в ад попал такой странный или что-то в этом роде. А потом какой-то пылесос на ножках ко мне прицепился. Жужжал всё... пока я за ним не пошёл. Я как этот дом увидел - сразу про тебя вспомнил. Для тебя, должно быть, и строили?
- Нет, - односложно ответил Домов. Он не стал перебивать. Пилот провёл в одиночестве больше месяца. Ему хотелось выговориться.
- Вот чего я понять никак не мог: почему я смерти не помню? Или что перед ней было?
- Резервное копирование сознания происходит раз в двенадцать часов, - сообщил его собеседник.
- А? И такое есть?
- Да, раз ты здесь очутился, значит, твоё тело было уничтожено. А тут собрали новое. По моей программе. И загрузили последнюю сохранённую копию. Что ты последнее помнишь?
- Что приказ получил, - помрачнел Ушаков. - Сбросить бомбу на венерианскую столицу. А потом послал главнокомандующего матом.
- Почему? - с любопытством спросил Григорий.
- Да я, понимаешь, к электростанции подлетел, - сказал взрослый мужчина с телом двадцатитрехлетнего парня. - В маскировочном режиме, как полагается. Увеличение взял, чтоб задание траектории скорректировать... а у них там сад яблоневый. Просто вокруг станции, представляешь? И женщина на лестнице стоит, яблоки собирает. Прямо в униформе. А голова косынкой повязана...
Домов кивнул.
- Я подумал, что и Алиса так же погибла...
- Алиса... погибла? - переспросил врач, и в голубых глазах отразилась тоска.
- Город бомбили, - угрюмо сказал Ушаков. - Три... снаряда сбросили. И я вот всё думал, что тот пилот, который... бомбы кидал. Он тоже, наверное, не собирался убивать мою Алису. Он хотел, как и я, подорвать обороноспособность противника, уничтожить стратегический объект... - Пилот надолго замолчал. Домов не прерывал его. - Знаешь, я ждал тебя. Потому что ты всё это начал. И ты знаешь, как прекратить.
- Ты... хочешь... - медленно проговорил Григорий Антонович.
- Я хочу умереть, - твёрдо сказал Ушаков. - Насовсем. Так, чтоб ничего больше не было. Ни войн, ни потерь, ни вопросов без ответов...
- Ты... уверен?
- Конечно, Гриша. Я ведь давно должен был умереть. Ещё пятнадцать лет назад. Струхнул, признаю. Но одно дело - в яркой вспышке взрыва. Раз - и нет тебя. А та агония, что длилась годами... - Антона передёрнуло.
- Но ведь тогда... ничего бы не было. Ни Клары, ни Алисы...
- Может, без меня их жизнь сложилась бы счастливее?
- Ты можешь начать заново.
Ушаков покачал головой.
- А зачем? Чтобы снова потерять? Я-то ведь не умру, даже если грудью на амбразуру брошусь. А изменить всё... я не знаю, как. Раньше думал, всё просто: убиваешь врагов, остаются друзья. А сейчас я уже не могу различить, где кто. Они ведь не угомонятся. Так и будут грызть друг друга... Ну что ты молчишь?
- Не знаю, что сказать, - признался Домов.
- Вот ты на Марсе жил, - произнёс Антон, пристально глядя собеседнику в глаза, - неужели у тебя не было там друзей, коллег, знакомых? С кем чай пил, в кино ходил?
- Были.
- Как же ты после этого... после всего... землян латал?
- Я и венерианцев латал, - пожал плечами медик. - И юпитериан.
- А если бы наоборот? Если бы марсиане Землю распылили? Там бы остался?
- Может быть.
Антон развёл руками.
- А я так не могу. Уж извини... - после небольшой паузы он почти жалобно попросил: - Отпусти меня.
Домов молчал ещё долго. Очень долго. Ушакову показалось, что много часов. А потом встал и сказал:
- Хорошо.
В подставленную ладонь упал желтоватый кристалл. Маленький и тёплый. Последняя копия сознания Антона Ушакова, военного лётчика-снайпера. Григорий Антонович подержал его на руке, а потом положил в карман куртки, надетой на манекен, в который превратилось недавно живое тело. Узкая ниша закрылась панелью. Свет потух.
Григорий Домов вышел под звёздное небо. Широкая грудь поднялась, как будто он вдыхал насыщенный азотом, но лишённый кислорода воздух Шелезяки.
- Меню способностей, - тихо произнёс он, обращаясь сам к себе. Перед глазами засветился длинный список. - Визуальная диагностика состояния тела Homo Sapiens, - сказал прославленный врач. Одна из строк стала объёмнее и выдвинулась вперёд. - Отключить. - Надпись огорчённо потухла.
Уверенным пружинящим шагом бывший Григорий Домов направлялся к центру управления роботами Шелезяки. Придётся изрядно поработать, прежде чем его бессловесные братья по разуму смогут собрать космолёт с ещё не открытым в этом рукаве Галактики гиперпространственным двигателем. Корабль, который унесёт своего единственного пассажира далеко-далеко... туда, где люди разумные не уничтожают друг друга тысячами и сотнями тысяч.
Хотя бы сегодня.