В рассказе о воскресении, написанном Иоанном, есть маленькая подробность, на которую я хотел бы обратить ваше внимание, потому что она, несомненно, может быть записана лишь очевидцем. Иоанн рассказывает, как Петр и другой ученик, не названный по имени, бегут ко гробу и находят пелены, лежащие там, нетронутыми, словно тело Иисуса прошло сквозь них. В Евангелии говорится, что, увидев это, ученик уверовал (Ин 20:8). Само упоминание этой детали наводит на мысль, что мы имеем дело с рассказом непосредственного свидетеля.
То, что он увидел, также весьма важно. Пелены, обильно пропитанные ароматическими веществами, не сорваны с тела грабителями и не разбросаны как попало. Они просто лежали там, где были, как если бы тело, которое они обвивали, исчезло. Когда ученик увидел это, он сразу понял, что именно это значит: Иисус воскрес к новой жизни. Его воскресение не было похоже на воскресение Лазаря, который вышел из гроба под грузом обвивавших его пелен, возвращаясь к прежней земной жизни. Иисус воскрес к новой жизни, Он вошел в новое измерение бытия.
Однако обнаружение пустого гроба еще не убедило первых христиан, что Христос воскрес. Убедило их лишь явление Самого Воскресшего. Как говорит Лука: «… явил Себя живым по страдании Своем со многими верными доказательствами, в продолжении сорока дней являясь им и говоря о Царствии Божием…» (Деян 1:3). Павел не упомянул о пустом гробе, но он оставил список тех, кто встречал воскресшего Христа (1 Кор 15:5-8). Среди них — группа из пятисот человек, многие из которых были еще живы в то время, когда Павел писал, и их вполне можно было расспросить об этом. Павел писал не о христианском мистическом опыте, а о ряде совершенно определенных событий, когда Господь являлся определенным лицам.
Трудно сказать точно, на что были похожи явления воскресшего Иисуса. Свидетельства об этих встречах различны. Павел описывает свое переживание по пути в Дамаск как объективное явление, а Лука подчеркивает даже физическую природу происходившего. Ясно одно: люди, которым довелось видеть Господа, сознавали, насколько необычно их переживание. Это было не просто исполнение Святым Духом, которое мы обсуждали во втором круге, но доказательство того, что Иисус жив и живет новой, вечной жизнью. Явления Воскресшего имели место в течение нескольких недель в различных местах и в присутствии большого количества людей, по одиночке и в группах. Вряд ли можно объяснить это галлюцинациями, особенно если учесть, что ученики находились в это время в состоянии крайней подавленности [11].
Наряду с этими доказательствами, нужно упомянуть о том, что христиане всех времен переживали и переживают воскресение Иисуса как реальный факт. Огромное большинство верующих не видело, подобно ученикам, Господа во плоти, но силу воскресения они почувствовали в своей жизни. Хотя явления Воскресшего продолжались лишь краткое время, Христос никогда не переставал присутствовать в церкви. Его общение с нами происходит постоянно. Любой человек ныне может не только удостовериться в воскресении Христа как в историческом факте, но может убедиться в его подлинности, обнаружив реальное присутствие Христа в своей жизни.
Поверить в Христа — это не значит прыгнуть в темноту, зажмурив глаза. Эта вера основана на достоверных исторических фактах. Исторические свидетельства воскресения Иисуса, если не подходить к ним предвзято, очень надежны и производят глубокое впечатление. Конечно, знание, полученное в результате исторических исследований, может быть только вероятным, как, впрочем, и любое знание, основанное на опыте. Оно не может обладать абсолютной достоверностью, как, например, знание математическое. Но это знание помогает жить, мыслить и действовать, и оно является твердым основанием нашей веры.
Принцип аналогии
Но можем ли мы ныне, в конце ХХ века, допускать возможность воскресения Иисуса — этого чудесного события, столь далекого от нашей привычной жизни? Как можем мы признать достоверность беспрецедентного события, не имеющего никаких аналогов в опыте человечества и противоречащего весьма уважаемому ныне мнению, что история есть непрерывная цепь причин и следствий?
В ответ я могу лишь сказать, что принцип аналогии действительно является важным методом отбора данных в историческом исследовании, но мы не должны доверять ему безоговорочно, полностью исключая из рассмотрения все новое, не имеющее аналогов в прошлом. Долгое время существовал некий универсальный опыт, уверенно отрицавший, что человек может ступить на Луну. Однако было бы ошибкой утверждать, что такое никогда не случится. Не допускать даже возможности того, что чудо воскресения может произойти, — это значит позволить принципу аналогии завести себя слишком далеко. Такая позиция близка к непробиваемой атеистической убежденности, не отступающей даже перед лицом самых неоспоримых свидетельств. Никто, однако, не имеет права распространять в приказном порядке метафизику и предписывать реальности законы, запрещающие то, о чем говорит Благая Весть. Рассуждения, содержащиеся в первых трех кругах, привели нас к возможности существования Бога, а потому мы не имеем права исключать возможность чуда.
При обычных обстоятельствах ученый (в том числе историк) не учитывает в своих исследованиях возможность чуда; подобным образом и юрист, действующий по закону, не должен рассчитывать на то, что президент помилует его подзащитного. Если такое помилование действительно произойдет, то оно будет свободным решением президента, не зависящим от мастерства адвоката. Как юрист, он не может ничего сделать для того, чтобы добиться помилования; однако это не значит, что помилование невозможно. Чудо, если оно происходит, конечно же, происходит неожиданно — иначе оно не было бы чудом. Но если существует надежное свидетельство в пользу того, что чудо случилось, такое свидетельство нужно тщательно изучить, а не отбрасывать в сторону.
Принцип аналогии обращается преимущественно к нашему обыденному опыту. Но реальность не ограничивается тем, что пережил я сам. Наше знание обогащается переживаниями и рассказами других. Обычно эти сообщения вполне соответствуют нашим ожиданиям, но это не обязательно должно быть так. Иногда рассказы других открывают нам новые перспективы, дают возможность увидеть реальность с иной точки зрения. В таких случаях мы не делаем сразу же вывод о том, что сообщение, услышанное нами, непременно ложно. Мы тщательно взвешиваем все «за» и «против», чтобы понять, может ли оно быть верным.
Говоря о воскресении Иисуса, мы имеем дело с такой ситуацией: у нас есть убедительные сообщения о том, что произошло уникальное событие; объяснить эти свидетельства обычным образом не удается, поэтому представляется естественным, учитывая общий контекст, признать это чудесное событие действительно происшедшим. Отказ сделать это равносилен, на мой взгляд, отказу от того способа, которым мы обычно получаем знания о мире. Есть люди, которые готовы заплатить и такую цену, лишь бы избежать необходимости поставить перед собой вопрос о вере во всей его полноте. У меня, однако, есть некоторые сомнения в честности этих людей.
11. Джеймс Данн,