Христианская вера может придать морали внутренний смысл. Она дает основание увидеть в других людях братьев и сестер, признать, что все люди обладают достоинством и ценностью, потому что они созданы по образу Божьему. Гуманизм не дает оснований для подобных выводов.
Проблема греховности человека
В связи с проблемой нравственных переживаний я хочу обсудить и другой вопрос. Для гуманизма характерна тенденция рассматривать человека как существо, в основе своей добродетельное, и рисовать будущее в розовых тонах. Как сказал однажды Джулиан Хаксли: «Во что мы верим, так это в способности и возможности человека». Но мы должны спросить себя: насколько уместна такая уверенность?
Гуманизм хвалится тем, что опирается на опыт, но здесь он игнорирует то очевидное обстоятельство, что с поведением человека явно не все в порядке. Вера гуманистов в то, что человек по природе добр, очевидным образом опровергается при сколько-нибудь внимательном изучении жизни людей. Хотя мы способны на поступки, продиктованные великодушием и любовью, совершенно ясно, что себя самих мы любим гораздо больше, чем следовало бы. Результаты нравственного извращения обнаруживаются повсюду. Мы постоянно сталкиваемся с насилием, болью, отчуждением людей друг от друга. Психологам чаще всего приходится иметь дело с депрессией и чувством вины. Наше будущее кажется нам неопределенным, пугает нас. Едва ли этот страх вызван опасением, что нас подведет техника; пугает нас мысль о том, что человечество окажется не в состоянии решить стоящие перед ним нравственные задачи.
Возможно, некоторые христианские богословы преувеличивали воздействие греха на человеческую природу; в частности, это относится к традиции, восходящей к Августину. Тем не менее, представление о греховности человека существенно для христианского миропонимания [9]. И что особенно важно, это представление сопровождается верой в искупление, спасение и примирение с Богом, в новую жизнь в Духе Святом. Вера означает освобождение от постоянной и упорной сосредоточенности на себе; вера — это свобода любить Бога и других людей. Важно здесь еще и то, что сила, делающая нас свободными, находится вне нас.
Именно наша глубинная нравственная испорченность делает необходимым то искупление, которое произошло через воплощение, крестную смерть и воскресение Иисуса Христа. Хотя мы грешны, мы все же настолько драгоценны для Бога, что Он и Сына Своего посылает на крестную смерть ради нас. Во мраке нашей греховности нам сияет слово благодати, открывающее, что Бог любит нас. Достоинство человека и ценность человеческой жизни в значительной мере обнаруживаются благодаря такому проявлению Его любви.
Короче говоря, гуманизму не удается найти адекватную замену для веры в Бога. Как бы мы ни старались, мы не можем сами найти в жизни какой-либо смысл. Мы не можем решить проблем, возникающих в сфере нравственности. Лишь Евангелие предлагает нам такое основание, которое невозможно поколебать, дает обещание спасения и надежду.
Может ли жизнь без Бога иметь смысл?
Но действительно ли каждый из нас чувствует ту тоску по смыслу, к которой постоянно апеллирует вся аргументация «первого круга»? Почему есть люди, которые как будто вовсе не задают себе вопрос о смысле жизни? В ответ я мог бы сказать, что разные люди просто находятся по отношению к этому вопросу, так сказать, «на разных уровнях».
Очевидно, что людей, всерьез озабоченных проблемой смысла жизни, очень много. Писатели и художники в своих произведениях говорят нам о поисках смысла. Но, кроме них, есть и другие люди, такие, для кого вопрос о смысле жизни еще не встал в полный рост. У многих из них есть весьма нехитрые представления о жизни, и они принимают все, чем живут, как само собой разумеющееся. Если обстоятельства складываются более или менее благополучно, то все свои жизненные устремления эти люди связывают с работой и семьей; это занимает их настолько, что вопрос о более глубоком смысле жизни представляется им каким-то заоблачным и, вообще говоря, лишним. К несчастью, однако, жизненная реальность подчас буквально по-бандитски набрасывается на человека, опирающегося в своей жизни только на поверхностные предположения. Какое-нибудь событие ломает привычный уклад, лишает смысла прежние надежды и намерения, как бы пробуждает человека ото сна; и тогда вопрос о смысле жизни перестает быть чем-то абстрактным.
Причина этого проста: счастье, основанное на мирских представлениях о безопасности, бесконечно уязвимо для «пращей и стрел жестокой судьбы», которая настигает нас в образе болезни, потери близких и любимых, экономического кризиса и других бедствий. Смысл жизни каждого из нас находится под угрозой; угроз этих немало. Они могут исходить как извне, так и изнутри нас; они могут, объединившись, полностью разрушить нашу жизнь, если в ней нет достаточно прочного основания.
Христианская вера предлагает нам как основание нашей жизни любовь Отца, которая неуязвима для разрушения. Как говорит Павел: «… ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим 8:39). Этим всем я не хочу сказать, что человеку не следует находить смысл в житейских радостях; я хочу сказать только, что невозможно найти действительно глубокий и прочный смысл в мире сем, в рамках того, что находится под контролем человека. Доброта и осмысленность жизни всегда будут под угрозой, пока они не встроены в некоторую структуру, которая не может быть разрушена.
Можно сказать, что под словом Бог мы подразумеваем, говоря словами Шуберта М. Огдена, «объективную основу самой реальности, благодаря которой мы уверены в том, что наше существование в конечном счете ценно и осмысленно» [10]. Поэтому вопрос, собственно говоря, не в том, есть ли Бог. За всеми другими вопросами, которые мы задаем себе, скрывается один главный: «Можем ли мы верить в какую-либо целесообразность реальности и своей собственной жизни без веры в Бога, Который все создал и все поддерживает, согласно Своему благому замыслу?» Иначе говоря, если нет Бога, Который все создал и Который заботится о Своем творении, то может ли жизнь в конечном счете иметь какое-либо значение?
Давайте поразмыслим о наших побуждениях и наших поступках. Даже если они никак не связаны с верой в Бога, за каждым из них стоит определенная уверенность в том, что окружающий нас мир — это не совершеннейший хаос, что в нем есть какой-то смысл. Семена веры всегда присутствуют в наших душах. Наша способность к какой-либо деятельности была бы парализована, если бы мы не исходили, пусть не вполне осознанно, из доверия к осмысленности и целесообразности жизни. Поэтому, продолжая жить и действовать, даже атеист показывает, что он должен в каком-то смысле верить в Бога и не может во всех отношениях отвергать Его.
Апостол Павел, обращаясь к афинскому ареопагу, процитировал древнего поэта-стоика: «… ибо мы Им живем и движемся и существуем…» (Деян 17:28). Те, кто не верят в Бога, часто думают, что можно легко обходиться в жизни без Него, и христиане подчас поддерживают их в этом мнении. Но, как сказал Павел чуть раньше, «Он и не далеко от каждого из нас» (Деян 17:27). Конечно, на словах отвергать Бога легко. Но не так-то просто отвергать Его в реальной жизни, потому что только вера в Бога может придавать жизни какой-либо смысл. Атеизм можно исповедовать, пожалуй, только теоретически; практически жить на его основе невозможно.
9. С особенной ясностью показано, насколько точно соответствует христианское учение о грехе повседневному жизненному опыту, в произведениях Л. Джилки (Langdon Gilkey), например, в его книге
10. Ш. Огден,