Рис. 88. Рисунок шестилетнего ребенка
Прямое отношение к сказанному имеют эксперименты, которые мы проделали с помощью простых проволочных фигур, вращающихся в свете источника и отбрасывающих теневые изображения на экран. Мы убедились в том, что никакие объекты, кроме самых простых и наиболее знакомых, не представлены в объект-гипотезе, обеспечивающей предсказание новых проекций- изображений при новых ориентациях вращающегося предмета. Возьмем теперь не проволочные скелеты предметов, а массивный знакомый объект и посмотрим, какого рода преобразования происходят в плоскостной проекции этого предмета, то есть на картине, где он изображен, при изменении ориентации этого предмета (рис. 90). Право, и перед мозгом и перед художником стоит нелегкая проблема!
Рис. 89. Так выглядит этот предмет в разных ракурсах. При вращении его изображение на сетчатке глаза претерпевает те же изменения
Ясно, что индивидуальным особенностям в художническом отображении мира, то есть тому факту, что личность художника "просвечивает" сквозь его картины, удивляться не следует. Ведь его картины -это сочетания его личных объект-гипотез, "объективность" же дается лишь специальным обучением. И поэтому картины заставляют нас увидеть вещи по-новому, так как меняют наши объект-гипотезы. В этом могущество искусства.
Рис. 90. Так выглядит картина, изображающая данный предмет, когда картину вращают. Ретинальное изображение картины, наблюдаемой из разных позиций, претерпевает те же изменения
В современном искусстве наиболее явную и "воинственную" игру против объект-гипотез ведут сюрреалисты. Сальвадор Дали, Ренэ Магрит, Мирет Оппенгейм, несомненно, вызывают сильную реакцию зрителя парадоксальными сочетаниями своих объект-гипотез, иногда забавных, иногда неприятно поражающих. В качестве примера возьмем хотя бы оппенгеймовский "Мех на завтрак" (рис. 91). Невозможно взирать на эту картину без содрогания! Изобразительный каламбур здесь перерастает в насилие, возмущая спокойствие зрителя.
Рис. 91. Мирет Оппенгейм. Мех на завтрак (1938)
Если верно, что художник сильно зависит от собственных объект-гипотез, то что же происходит, когда он пытается изобразить совершенно незнакомый предмет? В поисках ответа следовало бы поставить эксперименты; однако некоторыми сведениями, проливающими свет на этот вопрос, мы уже располагаем. Речь идет о тех случаях в истории науки, когда внимательные и опытные наблюдатели старались описать и изобразить предметы, дотоле никогда не виданные человеком во всех деталях. Таких примеров немало, начиная с работ первых микроскопистов и астрономов, впервые применивших телескоп для наблюдения Луны и планет.
Рис. 92. Все нормально - обыкновенная чашка чая
Первые телескопические наблюдения провел Галилео Галилей (1564-1642) между 1609 и 1619 годами; у него был примитивный рефрактор[14] с апертурой в 2,5 сантиметра. Галилея в высшей степени озадачил вид Сатурна. Мы то прекрасно знакомы с кольцами планеты, они хорошо видны почти в любой современный телескоп; Галилей же не имел никакого представления об этом явлении и очень долго не мог разглядеть кольцо. Этот феномен он описал как "тройственный объект", когда же понял, что наблюдал кольцо, то своевременно не сообщил об этом.
Рис. 93. Сюрприз возник только потому, что, рассматривая рис. 92, мы подсознательно сделали некое допущение - и оно оказалось ложным
Голландский ученый Христиан Гюйгенс (1629-1695) строил собственные телескопы; по всей вероятности, они были лучше того, которым пользовался Галилей. Но и Гюйгенс не сумел правильно увидеть кольцо Сатурна. На рис. 95 показана серия рисунков, которыми Гюйгенс иллюстрировал свои наблюдения; фактически это изображения кольца, повернутого в разных ракурсах, но почти все они - невозможные варианты кольца. Впрочем, не следует забывать, что флуктуации изображения в телескопе, зависящие от атмосферных помех, могут порождать мимолетные искажения восприятия. И все же даже с учетом помех ошибки в первом, четвертом, десятом, одиннадцатом и тринадцатом рисунках вряд ли могли возникнуть объективно; их, безусловно, не сделал бы ни один из тех наблюдателей, которые знают "ответ". В конце концов Гюйгенсу все же удалось прийти к правильному выводу: планета окружена "тонким, плоским кольцом, нигде не прикрепленным к телу планеты". Это кольцо трудно увидеть при помощи маленького телескопа, даже в большой телескоп оно четко видно лишь недолгие мгновения. Рисунки показывают совсем не то, что видно в телескоп в один из таких моментов; каждый рисунок - синтез очень большого числа наблюдений. Рисунок - это представление о том, как выглядит объект "в действительности". Поэтому вызывает серьезные сомнения возможность сделать какое бы то ни было единичное "наблюдение" какого бы то ни было предмета. Наблюдение, трактуемое как построение объект-гипотез, требует времени и знаний, иначе оно не может начаться.
14
Оптические телескопы бывают двух видов - рефракторы и рефлекторы. В телескопе-рефракторе изображение создается системой линз, в рефлекторе зеркало формирует образ. Апертура - одна из величин, от которых зависит разрешающая сила телескопа; 2,5 сантиметра - весьма малая величина по современным представлениям. - Прим, перев.