Давая мне разрешение.
Люцифер планировал убить меня той ночью. И я знаю, что Джеремайя все испортил. Я знаю, что он нехороший. Он способен на насилие, и много-много раз оно было направлено на меня. Мир ожесточил его, и я думаю, что он, вероятно, тоже родился немного не таким, как все, как он пугал меня, когда я росла. Держал меня с собой.
Запирал меня в своей комнате.
Но он всегда пытался защитить меня. И он знал ту сторону Люцифера, с которой я еще не сталкивалась.
Но я знаю, что мой муж тоже социопат, и мне нетрудно поверить всему, что Джеремайя только что сказал мне.
Я помню стакан, который он бросил мне в голову. Кокс на столе. Его руки, обхватившие мое горло.
«Заткнись, блядь», — говорил он мне не раз.
Он причинил мне боль.
Моему брату он сделал еще больнее.
Не говоря уже о руке Джеремайи, дрожащей в моей хватке.
Повреждение нерва.
Постоянное.
Люцифер мог остановить это, но он не сделал этого. Он, блядь, не сделал этого.
Я придвигаюсь ближе к Джеремайи, и он медленно поднимает голову, его взгляд насторожен, как будто он боится того, что я собираюсь сделать дальше. Я так много раз подводила его. Так много способов, которыми я отвергла его, что просто чудо, что он все еще хочет меня. Даже после того, что мы сделали, даже после того, как он пометил меня на кухне... Я видела страх в его глазах, когда сказала, что ему не придется жить без меня.
Я говорила это серьезно?
Я не знаю.
Но сейчас, когда я сижу на нем, колени по обе стороны от его бедер, его пах упирается мне в бедра, я знаю, что сейчас я имею это в виду. Кто-то должен его вылечить. Он так многого достиг. Он способен на многое.
Но его сердце нуждается в заботе.
Между мной и Люцифером все кончено. Я думаю, мы уже давно, очень давно закончили.
Он испоганил мою семью.
Свою собственную семью.
Он поставил кокс, женщин и все остальное выше меня. Я знаю, что ему тоже нужна помощь. Исцеление. Но он отказывается ее получить, а потом бежит к Джули. Чертовой Офелия.
К черту. Его.
Руки Джеремайи лежат на моей талии, он откинулся на спинку дивана, глядя на меня сверху, а я обнимаю его красивое лицо, наклоняя голову вниз, мои губы в сантиметрах от его губ.
— Мне так жаль, — шепчу я.
Он сглатывает, на секунду отводя взгляд, его пальцы глубже впиваются в мою кожу. Я сдвигаюсь на него, трусь о него, и он прикусывает губу, словно сдерживая стон, и снова поднимает на меня глаза.
— Не надо, — говорит он мне, и похоже, что он серьезно. — Я всегда просто пытался вернуться к тебе, сестренка, — он ухмыляется, его глаза сверкают в тусклом свете гостиной. Наверное, так не должно быть, но когда он называет меня так, я хочу его еще больше. — Всегда. Остальное дерьмо, которое мы пережили по пути? К черту.
Без лишних слов он хватает меня за бедра, поднимает меня и кружит нас так, что он оказывается сверху на диване.
— Боже, я хотел тебя так чертовски долго, — он убирает прядь волос с моего лица, и я вздрагиваю от его легкого прикосновения. — Иметь тебя сейчас... — он прикусывает губу. — Я не причиню тебе вреда, детка, — мягко говорит он, и в этих словах нет ничего лукавого. Ничего... жестокого. Но потом его губы растягиваются в ухмылку, глаза вспыхивают. — Если только ты не хочешь, чтобы я сделал это снова.
Я сглатываю комок в горле, не отрывая взгляда от его глаз.
— Хочу, — шепчу я, мой голос хриплый.
Он садится и тянет меня к себе на колени, так что я снова оказываюсь на нем. Теперь мы ближе друг к другу, и мои глаза, наконец, встречаются с его глазами, вбирая в себя его рельефные, загорелые мышцы. Его тело идеально, плотные мышцы, рельефный пресс и...
Шрам на его левом боку.
Приподнятая кожа, белая и бугристая.
Он отпускает мои руки, и я сдерживаю вздох, глядя на то место, куда Люцифер ударил его ножом. Я знала это. Я видела это. Но сейчас, в этот момент, это ощущается по-другому. Мой гребаный муж заколол его, зная, что со мной будет, если я потеряю Джеремайю.
Он снова переплетает свои пальцы с моими. Когда я встречаю его взгляд, в нем чувствуется боль. Я снова смотрю вниз, вижу вертикальные линии на его предплечье.
Для меня.
Все, что он когда-либо делал... это было для меня.
— Сид, — шепчет он, — ты уверена, что я тебе нужен?
«Ты заслуживаешь весь мир. Я сожгу его дотла, прежде чем позволю тебе иметь меньше», — я думаю о тех словах, которые он сказал мне в квартире Николаса.
Я роняю его руки, скрещиваю руки и стягиваю футболку через голову, позволяя ей упасть на пол. Я вижу, как его взгляд переходит на мою грудь, вниз по животу, набухшему от чужого ребенка. На имя, которое он вырезал на моей коже. Его.
Его грудь вздымается, почти касаясь моей, но я приподнимаюсь на коленях, стягиваю шорты, и когда мы оба полностью обнажены, кроме его черных трусов-боксеров, я легонько толкаю его назад к дивану.
Я кладу руки по обе стороны его бедер и ползу вниз по его телу, не сводя с него глаз. Медленно я снимаю с него трусы, бросаю их вместе с остальной одеждой, затем обхватываю пальцами его твердый член.
Я смотрю вниз, и мои глаза расширяются от того, какой он чертовски большой, и я снова и снова хочу, чтобы он вошел в меня.
Но сначала я хочу, чтобы ему было хорошо.
Я раздвигаю губы, когда его пальцы касаются моих волос, и он стонет, когда мой рот касается кончика его члена, дразня его. Этот звук — мужественный и полный желания — заставляет мой желудок трепетать, и мне требуется усилие, чтобы продолжать дразнить его.
Но он не позволяет мне делать это долго.
— Ты хочешь, чтобы я снова сделал тебе больно? — спрашивает он меня, его голос низкий.
Я встречаюсь с ним взглядом, мой рот находится прямо над кончиком его члена, когда я наклоняюсь над ним. Я киваю головой, и его пальцы крепко сжимают мои волосы, прежде чем он толкнется вниз.
Я задыхаюсь, мои глаза слезятся от того, насколько полно он входит в мой рот, в заднюю стенку моего горла. Мой желудок сжимается, но я не хочу, чтобы он останавливался.
Медленно он поднимает меня за волосы, проводит большим пальцем по моей щеке.
— Ты знаешь, как долго я этого ждал? — шепчет он, его голос напряжен. — Как долго я ждал тебя? — он направляет меня обратно вниз, и слюна капает у меня изо рта, глаза снова и снова слезятся.
Его вкус чертовски божественен. Я упираюсь руками в его бедра, поддерживая себя.
— Я давно хотел, чтобы твой рот был на мне, Сид — в этих словах яд, и он заставляет меня опуститься еще ниже, мои пальцы впиваются в него. — Все остальные получили тебя. Все.
Моя грудь напрягается, когда я встречаю его взгляд в тусклом свете.
Он оттаскивает меня от себя, затем без предупреждения тянется вниз и затаскивает меня к себе на колени. Кажется, что он без труда управляется со мной. Я обхватываю пальцами его член, поглаживая его, пока он смотрит на меня, положив руки мне на бедра.
Я чувствую его жар на своей щели, так близко, что мы соприкасаемся, но мне придется приподняться, чтобы он вошел в меня.
Я пытаюсь сделать именно это, но он удерживает меня, качая головой, его глаза суровы.
— Нет, — говорит он, в этом слове чувствуется гнев. — Еще нет. Теперь тебе придется, блядь, подождать.
Я глажу его быстрее, сильнее.
— Я не хочу, — говорю я ему, прикусив губу, глядя на него. Я провожу языком по нижней губе, чувствую вкус крови, вижу, как у него сводит челюсти от самоконтроля. Мы так чертовски близки, и я такая чертовски мокрая, и я... я хочу его снова.
Но его руки следуют вверх по моим бедрам, по небольшому изгибу моих бедер, затем его ладони прижимаются к моему животу, прикрывая его имя.
— Мы должны делать это вместе.