И даже это не продлится долго.
Он всегда выберет Люцифера вместо меня, и я его не виню.
Я сделаю то же самое для Джей.
Мав подъезжает к подъездной дорожке Люцифера — моей подъездной дорожке — и я жду с затаенным дыханием, поворачивая голову, чтобы посмотреть в окно на клетку, на прижатый к ней брезент. Я должна вытащить его оттуда, и я могу только надеяться, что он все еще без сознания. Что, как и я, он не будет помнить о своей травме.
Кто из танцовщиц был убит? Это была Синди? Это случилось, когда я была там? Я должна спросить, но часть меня не хочет знать. И я должна чувствовать себя хуже из-за этого, но... я, блядь, не чувствую. Тем не менее, факт, что кто-то убил человека, работающего на Джей, сфотографировал меня... и мертвого охранника Элайджи...
Я вытесняю это из головы. Сначала я должна вытащить Джея из этой гребаной клетки.
Дверь гаража закрыта, за ней предположительно стоит M5 Люцифера, и я думаю о том, каково это иметь собственную машину. Чтобы иметь возможность ездить куда хочу и когда хочу, не быть целью. Не одержимость. Не грязный маленький секрет, которому нужно постоянно угрожать смертью, чтобы держать меня в узде. Не то чтобы это сработало, конечно. Но все же.
Должно быть, приятно иметь это. Свобода.
Люцифер распахивает дверь грузовика, свет фар заливает кабину. Он стоит на дороге, пригнув голову, чтобы посмотреть на меня, за своим сиденьем. Он тянется к регулятору, чтобы откинуть сиденье вперед, но я не двигаюсь.
И мне не нужно ничего говорить, потому что Маверик заговорил первым.
— Она вернется со мной. Закрой дверь.
Люцифер улыбается, на его бледном лице вспыхивает ямочка.
— Нет, — его глаза остаются на моих. — Это ее дом, — он держит одну руку на крыше грузовика, а другой щелкает выключателем, когда переднее сиденье откидывается вперед, давая мне возможность выйти и спуститься вниз, в теплую весеннюю ночь.
Но я все еще не двигаюсь.
Мои руки лежат на коленях, и я качаю головой, не желая сдвинуться с места.
— Я собираюсь...
— Вылезай из этого гребаного грузовика, Лилит.
— Если ты не закроешь эту чертову дверь, Люци, я тебя выебу, — слова Маверика раздражены. Нетерпеливы.
Голубые глаза Люцифера сужаются, его тощая челюсть сжимается. Он выдыхает, но я знаю, что он не собирается сдаваться. Но прежде чем он успевает что-то сказать, мы слышим крики.
С соседней улицы.
Злобные. Громкие. Кто-то называет свои имена.
Люцифер вскидывает голову и смотрит в сторону источника шума.
— Что за хрень? — шипит Маверик, глядя в зеркало бокового обзора.
— Это из дома Эзры, — говорит Люцифер своим хриплым голосом, звучащим обеспокоенно.
— Черт побери! — это ругательство переходит в рычание, и Маверик нажимает на экстренный тормоз, глушит грузовик и выпрыгивает, захлопывая за собой дверь.
Оставляя меня с Люцифером.
Глаза Люцифера находят мои, как будто он думает именно об этом, уголки его рта растягиваются в лукавую улыбку.
— Попалась, малышка.
Затем он забирается в кузов грузовика, расстегивает ремень безопасности и хватает меня за запястье, выдергивая меня наружу, прижимая к борту грузовика, когда мои босые ноги спотыкаются о цемент подъездной дорожки.
Он закрывает дверь, крики становятся громче. Все больше людей присоединяются к крикам.
Тишина из кузова грузовика.
От Джеремайи.
Рука Люцифера прижата к моей груди, но он тянет ее вниз, его пальцы скользят по моему животу, затем ложатся на низ живота, поверх футболки, одна рука прижата к борту грузовика, рядом с моей головой, пока он смотрит на меня.
Я стараюсь не вздрагивать, когда его пальцы копаются в том месте, где Джеремайя вырезал во мне свои инициалы. Я не хочу иметь дело с этим дерьмом.
— Что происходит? — спрашиваю я, желая знать, даже если я хочу, чтобы мой брат был свободен. Если никто не обращает на него внимания, они оставят его в покое.
Пусть спит.
А когда он проснется, я пообещаю себе, что он проснется свободным. Чего бы мне это ни стоило.
— Я не знаю, — мурлычет Люцифер, наклоняя голову. — Пойдем внутрь.
Теплый ветерок дует сквозь ночь, поднимая волоски на моей шее, когда я думаю о том, чтобы остаться наедине с Люцифером. В нашем доме.
В доме, где мне снились кошмары последние несколько недель.
И на нашем диване Мэддокс...
— Люцифер, тащи сюда свою задницу! — Маверик говорит резко, и Люцифер поднимает голову и смотрит в сторону дома Атласа.
Люцифер стонет, закатывая глаза.
— Сейчас же! — это слово прозвучало как рев, и оно было срочным.
Мое сердце бешено колотится, когда Люцифер отходит от меня, уронив руку. Он смотрит на кровать грузовика.
— Не пытайся вытащить его. Там есть замок на защелке. Я вернусь, малышка. Мы еще не закончили.
Затем он бежит по подъездной дорожке трусцой, а я думаю обо всех тех утрах, когда мы бегали друг с другом.
Никогда один без другого.
Никогда.
Я прислоняюсь спиной к грузовику, закрываю глаза, наклоняя голову к ночному небу. Я стараюсь дышать, стараюсь не думать о том, что, черт возьми, происходит у Эзры. Вместо этого я думаю о том, как вытащить Джей из этого.
Я думаю о том, чтобы разорвать эту клетку голыми руками, но я знаю, что не могу.
Затем я понимаю, что могу просто зайти в свой дом — мой отпечаток большого пальца отпирает его, по крайней мере, так было до моего ухода — и я могу найти что-нибудь. Лом, пистолет. И того, и другого полно.
Я вытащу его.
Я открываю глаза, отхожу от грузовика и не оглядываюсь, зная, что мое сердце разорвется, если я снова увижу этот брезент. Я слышу тихие голоса, разносящиеся по улице, и вижу свет на крыльце дома Эзры, расположенного через три дома от дома Люцифера. Они все вместе живут на частной улице, вероятно, по этой причине. Поэтому у них нет секретов, даже друг от друга. Но я не утруждаю себя ожиданием, чтобы узнать, что происходит.
Вместо этого я бегу к входной двери, проскакивая по каменным ступеням.
Там горит свет, я вижу сквозь витражное стекло, но все искажено, искажено узором стекла. За дверью нет охранников, но мы прошли мимо караульного помещения по дороге через железную ограду, которая отгораживает эту улицу от остального мира.
Что бы ни происходило в доме Эзры, это не может быть настолько серьезно, охранники наверняка заметили бы что-нибудь странное или необычное.
Я прижимаю большой палец к ручке, слышу звуковой сигнал. Я открываю дверь и вхожу в холодный дом.
Мой дом.
Дрожь пробегает по позвоночнику, когда я закрываю за собой дверь, прислоняюсь к ней спиной и делаю глубокий вдох. Я думаю о Мэддоксе. Его маска. Руки на мне. Угрозы, которые он шептал.
Как он накачал меня наркотиками. Элла.
Покачав головой, я беру себя в руки, отхожу от двери и поворачиваю к лестнице. Из кухни доносится свет, и я предполагаю, что Люцифер оставил его включенным, потому что когда не беспокоишься о деньгах, то делаешь такие расточительные, мудацкие вещи.
Он оставил его включенным перед тем, как пойти к Джули?
Где, блядь, Офелия? Где он ее высадил?
Я отбрасываю все это дерьмо в сторону, как и смерть танцовщицы. Мои фотографии. Убийство охранника Элайджи.
Я вижу тень на журнальном столике в гостиной, но с такого расстояния и без света в комнате я не могу сказать, есть ли на нем кокс, как всегда было до того, как я убежала.
Я делаю шаг на лестницу, одной рукой обхватываю перила, другой нащупываю выключатель на стене.
Но тут я что-то слышу.
Скрип половицы.
Я замираю, задерживаю дыхание, моя рука падает с выключателя. Я не хочу, чтобы тот, кто это, увидел меня, пока я не увижу его.