– Марта Францевна, ну вы в своём репертуаре! После того, как напишите список для покупок, приготовьте на втором этаже комнату для Вари.
– А можно я поеду вместе с Федей?
– Ну, так будет даже лучше, поезжайте.
Вот... Ёлки - палки!
Фёдор Борисович и Марта Францевна уехали, а мы остались вдвоём с Варей. Мы только уселись у камина, я достала купленную в торговом центре книгу со сказками, как раздался звонок домофона. Я сначала подумала, что это доставка десерта, который мы с Варей заказали, чтобы отпраздновать помолвку. Варя схватила меня за руку и испуганно покачала головой.
– Не открывай, мне кажется, что там кто-то плохой.
– Не волнуйся, я не знаю никого плохого. Возможно, это наши голубки что-то забыли. Или доставка работает очень быстро.
Я посмотрела на изображение с видеокамеры, расположенной у входа, силуэт либо специально прятался от камер, либо по стечению обстоятельств стоял так, что невозможно было понять, кто там находится. В этот дом я переехала недавно и переделать всё не успела, предыдущие хозяева явно недоработали видеонаблюдение. В тёмное время суток имеющегося освещения было недостаточно, чтобы чётко распознавать лица. Район здесь спокойный, вольеры с собаками автоматически открываются из дома, по сути, бояться было нечего. Да и гостей у меня практически не бывает. Мало ли, кому-то понадобилась помощь или это действительно был курьер. Доставка в кондитерской работала до десяти вечера, сейчас было всего девять тридцать.
– Кто там? – спросила я у незнакомца.
– Свои, – ответил мне мужчина.
От понимания, кто стоит за забором, моё тело похолодело. Я не знаю, что это были за чувства, что-то среднее между страхом и ужасом, горечью обиды и болью предательства. Мне казалось, я забыла этот голос, а он вновь обращается ко мне. Годами возводимая стена, защищающая мою израненную душу, грозила вот-вот рухнуть. Сердцебиение участилось, гул в ушах перекрыл все звуки, дышать становилось тяжело. Только теплая детская рука помогла мне окончательно не поддаться панике. Видимо, Варя снова заметила что-то в моей ауре… Она подошла, взяла меня за руку, затем прижалась и посмотрела в глаза так пронзительно, словно сожалела, что мне вновь пришлось услышать этого человека. Я мигом взяла себя в руки, улыбнулась ей, а человеку, убившему во мне «меня» ответила:
– Хозяев нет дома, и не будет ещё долго! Что им передать?
– Ира, прекрати разыгрывать комедию! Я знаю, что это ты!
– Олег, тебе здесь не рады, убирайся! Как ты вообще меня нашел?
– Нанял кое-кого… Пусти меня, пожалуйста.
– Убирайся!
– Помоги мне, я ранен.
Я стояла и не понимала, что делать.
– Я вызову тебе скорую!
– Впусти, я замёрз.
– Я не одна, езжай до Ники, она тебя отогреет.
– Хорошо, я уйду! Как ты будешь жить дальше, зная, что моя смерть на твоей совести?
– Уф-ффф, ты глубоко заблуждаешься на мой счёт. Я больше не та тихая, спокойная и добродушная девушка. Теперь я жестокая и беспринципная, иди умирай! Если надо, я ещё и добью тебя, чтобы не мучился.
– Видишь, ты всё такая же… Милосердная и хорошая… Я просто хочу поговорить…
Глаза застелили слёзы, я их не контролировала, они, не спрашивая моего разрешения, лились сами по себе.
– Уходи, Олег… Нам больше нечего обсуждать.
– Прошу, я правда ранен…
Я посмотрела на Варю, ища в ней ответ на эту ситуацию, она просто пожала плечами. Я прикрыла глаза, покачала головой и шумно выдохнула. Чётко понимая, что ещё об этом пожалею, всё же уступила ему, нажала кнопку, давая доступ в свой дом. Спустя несколько минут раздался стук в дверь. Я попросила подняться Варю наверх и не спускаться, пока я не позову.
Олег зашел внутрь, в нос ударил резкий запах алкоголя. Он повел себя слишком нагло для гостя, разве что не оттолкнул меня, пошел бродить по дому, словно он здесь хозяин. Зашел в гостиную, полез в тарелку с фруктами на столе, достал оттуда горсть винограда и прямо в куртке и обуви увалился на мой белоснежный диван.
– Ты не много себе позволяешь? – уже пребывая в ярости, сорвалась и повысила голос я.
Олег, даже толком не прожевав, начал говорить, из его рта сыпался непрожеванный виноград, я была на грани убийства. Так мерзко я себя ещё не чувствовала, хотелось разорвать его своими же руками.