Наконец, поднявшись по лестнице, Один распахнул дверь своей комнаты. Не понимая, почему сейчас он действует так аккуратно, мужчина усадил Еву на кровать. Отойдя на несколько шагов, Один сложил руки на груди, прожигая взглядом, застывшую девушку. Она просто сидела, обхватив себя руками и что-то бормотала. Не было даже слез.
— Не потрудишься объяснить, что произошло? — прорычал Один.
Его голос проник в сознание Евы, и она невидящим взглядом посмотрела на мужчину. Как она опять оказалась в комнате? Что произошло? От громких всхлипываний плечи девушки тряслись, и она никак не могла успокоиться.
— П-плеть, — заикаясь, прорыдала девушка, — Это так больно. Я столько раз просила остановиться, но он не слушал меня, а продолжал и продолжал, — уткнувшись лицом в руки, Ева плакать все сильнее. Рыдания разрывали её душу, но она никак не могла прийти в себя. Раньше отец всегда запрещал ей плакать в тот момент, когда наказывал её, и теперь, казалось, слезам, копившимся годами, не будет конца.
— Кто бил тебя? — нахмурившись, произнёс Один, хотя уже начинал подозревать кто это был.
— Отец. Он бил меня. И не раз, — Ева никак не могла успокоиться, и Один с трудом разбирал, то, что она бормотала.
— Куда?
Показное спокойствие в голосе Одина не обмануло Еву. Вскинув голову, она испуганно посмотрела на мужчину, отрицательно покачав головой. Как она могла рассказать ему, ведь потом он наверняка попросит показать, а для этого придется снять платье.
— Говори. Или я сам найду, — Один осмотрел девушку, не забыв отметить то, что на ней было платье, которое он совсем недавно распорядился принести. Он также не сомневался в том, что всё остальное она тоже надела, — Если искать буду я, то платье окажется в том же в виде, что и то, в котором ты заявилась ко мне утром.
— Везде, куда мог дотянуться, — прошептала Ева, — Но больше всего по спине — последнее слова она произнесла так тихо, будто боясь вновь испытать на себе удары, но уже от другого человека. И Ева не сомневалась в том, что перенести удары этого сильного мужчины она не сможет.
Приблизившись к кровати, Один, молча поднял Еву на ноги, развернув к себе спиной. Застыв, девушка даже забыла, что нужно дышать. Что он собирается делать? Словно услышав её вопрос, Один придвинул Еву еще ближе к себе, начиная развязывать пояс платья.
— Не надо, — прошептала Ева, не смело удерживая своими руками его руки.
Не обращая на нее внимание, Один продолжал методично раздевать её. За пояском последовало платье, и Ева осталась в одной рубашке. Спустив широкий ворот с одного плеча, Один обнажил девичью спину. Звенящую тишину в комнате нарушало только тяжелое дыхание Евы, которая ощущала на себе тяжёлый взгляд мужчины. Поежившись от холода, Ева почувствовала как мурашки пробежали по спине. А потом Один прикоснулся к её спине.
Один чувствовал напряжение Евы, но ничего не мог поделать с собой. Он, словно завороженный смотрел на спину девушки, так безжалостно изборожденную, где-то старыми, а где-то совсем свежими следами от плети. Конечно, он не раз встречался со следами плети на человеческом теле, но почему-то именно сейчас, в его душе зарождался гнев, ещё более сильный, чем в любой другой раз. Если раньше он мог подвергнуть сомнениям слова Евы, то сейчас перед его глазами было ярко выражено доказательство того, что жестокость Гаррика не обошла стороной даже его дочь.
— За что? — грубо спросил Один, продолжай рассматривать шрамы, которые спускались по спине, точно змеи, опускаясь до самых ягодиц. Он не сомневался в том, что и на ногах они тоже были. Он и раньше видел Еву обнаженной, но почему не обращал внимания на её шрамы? Да, он видел её ногу, но никогда не смотрел на спину. Разглядев самый свежий шрам, покрасневший, и свидетельствующий о том, что он совсем недавний, Один нежно провёл по нему пальцем, стараясь не причинять боли.
Трясущимися руками, Ева обхватила себя за плечи, стараясь согреться. Почему ей так холодно? Нервная дрожь пробежала по её телу, заставляя всё больше мёрзнуть. Резко повернув голову, она встретилась глазами с Одином, который нетерпеливо ждал ответа на свой вопрос.
— Я не знаю, наверное, за всё, чем был недоволен, — проговорила Ева, — Он всегда был недоволен мной, так же как и вы.
Ева не сразу поняла, какую ошибку совершила, сравнив Одина со своим отцом. Рука застыла на её спине, и, развернув девушку к себе лицом, Один вперился в неё гневным взглядом.
— Никогда не смей сравнивать меня с ним. Никогда. Тебе ясно это?
— Чем вы отличаетесь от него? — прошептала Ева, пряча от Одина глазам. Она понимала, что уже не раз говорила ему об этом, но может быть сейчас, он расскажет ей о причине своей ненависти, — Для вас, как и для него, я точно собачонка, которую можно ударом ноги бросать из стороны в сторону. Я знаю, что для вас я ничто, только орудие мести. Только вы ошиблись в выборе. Я ничего не значу для своего отца. Вы уже должны были это понять. Разве любимую дочь пытаются убить? — нахмурившись, Ева посмотрела на мужчину, желая понять, о чём он думает. Проследив за его взглядом, она поняла, что сейчас он рассматривает синяки на её шее, — Вы не хотите смотреть правде в глаза, и поверить в то, что я ничто в этом доме.
Руки Одина еще сильнее сжались её плечи и прижав к Еву к себе, он проговорил:
— Я уже говорил тебе, меня не волнуют твои страдания. Ты нужна мне только для одного, — он натянуто усмехнулся. Сейчас он сильно лукавил, но в данный момент не был готов показать стоявшей перед ним Еве свои истинные чувства. Может быть, когда-нибудь он будет готов, но не сейчас, — И не подумай, что меня сильно трогают твои рассказы об отце. Я просто не доволен тем, что вид моей собственности подпорчен шрамами.
Поморщившись от его слов, Ева попыталась вырваться из крепкого плена удерживающих её рук. Никогда, больше никогда она не раскроет перед ним свою душу. Зачем? Как она могла подумать, что это что-то значит для него?
— Я ненавижу вас, — тихо прошептала Ева, — И сейчас я бы всё отдала, за то, чтобы вы никогда не появлялись в моей жизни.
Усмехнувшись, Один толкнул Еву на кровать, наваливаясь сверху. Обхватив её голову руками, мужчина ласково убрал ее с лица прядь волос.
— Но этого никогда не будет. Ты связана со мной на всю свою жизнь. И только мне решать, насколько долгой она будет. Не забудь, ты всегда можешь оказаться рядом со своим отцом.
Ева продолжала вырываться, чувствуя на себе тяжесть мужского тела. Нижняя рубашка не была хорошим прикрытием для её тела, и сейчас всё больше обнажала его, заставляя сильнее ощущать руки Одина на своём теле.
— Отпустите меня, — прошептала Ева, стараясь как можно быстрее подняться с кровати. Но Один был намного сильнее, и ему не нужно было прилагать больших усилий, чтобы держать вырывающуюся девушку.
— Успокойся, — рыкнул Один, сильнее прижимая Еву к кровати. Затихнув, она зажмурилась, в страхе ожидая продолжения. Но ничего не происходило. Приоткрыв глаза, она увидела, перед собой разбитое лицо Одина, который пристально смотрел на неё, продолжая поглаживать по щеке. Только сейчас она обратила внимание насколько сильно Один пострадал в поединке с её отцом. Но казалось, раны не особо беспокоили мужчину.
— Твои руки уже практически зажили, так что сегодня вечером будешь прислуживать в зале. Только мне. И чтобы никаких травм. Я ясно выразился? — Один встал с кровати, не отрывая взгляда от Евы. Ему очень хотелось вернуться в кровать к девушке, но он сдержал этот порыв, — Вставай, нечего прохлаждаться, на кухне много работы.
Обрадовавшись, тому, что Один не стал требовать продолжения, Ева вскочила с кровати, озираясь в поисках платья. Сейчас она была согласна на любую работу, лишь бы избежать общества Одина. Лучше бы она сидела в комнате и не выходила на улицу, желая узнать, что происходит.
Торопливо натягивая платье, Ева повернулась к мужчине, который продолжал стоять рядом и смотреть на то, как она одевается. Краска смущения залила девушку, и она туго затянула поясок, который еще совсем недавно развязал Один.