После этого, если у Евы еще оставались хоть какие-то силы, она пряталась. Так далеко, чтобы никто и никогда ее не нашел. Там, и только там, в одиночестве, Ева могла оплакать свою жизнь, которую никто кроме нее самой не ценил.
Один рассматривал стоящую перед ним неуклюжую девчонку. Она даже устоять не могла на своих собственных ногах. Казалось, хватит только дуновения ветра, чтобы опрокинуть ее на землю. Неприметная, серая мышка со спутанными темными волосами, заплетенными когда-то в косу, а сейчас наполовину выбившимися из нее. Невысокая худая фигурка, была облачена в потрепанное и уже давно не новое платье, вполне подходящего ей серого цвета.
Девчонка опустила голову так низко, что Один не мог как следует рассмотреть выражение её лица. Да, впрочем, ему этого и не надо было. Один и без этого знал, что она напугана. И не только им самим. Он заметил, что одного только упоминания об Гаррике, ее отце, хватило, чтобы девчонка застыла от страха.
Один ярко чувствовал ее испуг, смешанный с ужасом, и ему это нравилось. Очень сильно нравилось. Это именно то, чего он жаждал. И его совершенно не заботили ни её боль, ни её чувства. Наоборот, они вызывали чувство дикого удовлетворения.
Он услышал, как за спиной загудели воины, и именно это означало, что пришло время мести. Претворяя её в жизнь, он будет получать огромное наслаждение, доставляя боль всем, кого знает его враг. Всем, кто был хоть как-то связан с Гарриком. А кто, как ни дочь, должна отвечать за грехи своего отца?
Ева резко вскинула голову и Один заметил, что она уставилась куда-то позади него. Напряжение, сковывающее ее, теперь ещё сильнее ощущалось в воздухе. Значит, именно в этот миг, в зале появился тот, кто разрушил всю жизнь Одина, превратив его в человека, не знающего пощады.
Развернувшись, Один с ненавистью посмотрел на своего врага, Гаррика Грэхема, младшего и незаконнорожденного брата Дерека Локхарда, лэрда Маккиннона. Мощная фигура и в прежние времена устрашала многих людей, и теперь ничего не изменилось. Свирепое выражение карих глаз, свидетельствовало о том, что этот человек не любит оказываться со связанными за спиной руками. А это именно то состояние, в котором он находился на данный момент. И возможности вырваться у него не было, так как за руки его держали два воина, вооруженные до зубов.
Усмехнувшись, Один перевел взгляд на дочь Гаррика, Еву. Сейчас в глазах девушки заплескался ещё больший страх, чем был, когда она вошла в зал. Протянув руку, Один схватил девушку за подбородок и резко дернул вверх. Ему было плевать на то, что ее голова запрокинулась назад, а на глазах от изумления и боли выступили слезы. Запустив свои большие ладони в ее волосы, он притянул Еву к себе, не позволяя ей вернуть голову в более удобное положение, а наоборот, продолжая тянуть вниз.
— Теперь ты моя, и можешь не надеяться, на чью-либо жалость. Для всех остальных ты лишь тень. Запомни, с этих пор, ты никто, и только я вправе решать твою судьбу. Твоя жизнь в моих руках, — громко, чтобы все вокруг услышали его слова, произнес Одина, продолжая грубо тянуть волосы Евы.
Каждое его слово, как клеймо отпечатывалось в мозгу Евы, заставляя её чувствовать себя ещё большим ничтожеством. Быстро заморгав, она старалась избавиться от подступивших слез. Она не сомневалась в том, что будет именно так, как сказал Один, который по всей видимости был господином всех воинов, что сейчас с большим нетерпением следили за происходящим. Теперь, больше никто и никогда не посмеет к ней подойти, но скорее всего ей это и не понадобиться. Потому что единственный человек, которые теперь имеет право к ней прикасаться и разговаривать, не сохранит ей жизнь. В этом она не сомневалась.
От адской боли, которую причиняли ей эти грубые руки, Ева не могла вымолвить не слова. Да и особо не стремилась разговаривать, потому как боялась, что любое лишнее слово может привести к наказанию с его стороны.
Внезапно, Ева почувствовала, что ее волосы больше не держат в крепком захвате, и она может вернуть, порядком затекшую шею, в прежнее положение.
— Твоя дочь подросла, — усмехнувшись, бросил Один Гаррику, продолжая смотреть Еве в глаза.
Зарычав, Гаррик резко дернулся вперед, но мужчины, что держали его, были к этому готовы. И в следующее мгновение, Гаррик оказался на коленях. Один рассмеялся и кивнул воинам. Затем, снова посмотрел на Еву, так, что она вздрогнула от страха. А уже его следующая фраза ввергла ее в еще большую пучину ужаса, и Ева всем своим существом поняла, что сейчас произойдет что-то страшное. То, что навсегда изменит ее жизнь, превратив в еще более худший кошмар, чем тот, в котором она существовала до встречи с Одином.