Хорошо помню марш-бросок в составе батальона, генерал Столяров ехал на БТРе нашего батальона. Опасных моментов не было. До Самашек доехали, и были только слухи, что кто-то попал в засаду. Где-то под Самашками генерала Столярова назначили комендантом Гудермеса, хотя город ещё не был взят. Меня назначили в охрану к генералу. Так я простился с батальоном, и с генералом Столяровым — через Хасавюрт — в Гудермес.
Дмитрий Горелов, заместитель командира батальона по тылу, подполковник:
— Вдруг поступает команда: «Выдвигаемся!». Боевые части — те быстро, палатку собрал и вперёд. А нам — столовую для офицеров надо собрать, все кухни должны быть к началу передвижения вымыты. Поехали, не поймём — мы в Чечне или ещё нет. Лесочек, полянка, где тут Чечня — ничего не понятно. Простояли здесь три дня — всё, уходим. Потом на одном озере простояли. Нам сказали, что всё время здесь будем располагаться. Днём прибыли, поставили столовую, пищу приготовили, не успели всех накормить — команда: «Уходим с этого места».
Андрей Середин, заместитель командира разведдесантной роты по воспитательной работе, капитан:
— Первый марш войск от Моздока до границы с Чечней — это была «эпопея». Колонны войск — какая-то полу-управляемая масса. Водители учились водить машины на марше. Об уровне подготовки части водителей БТР можно судить по такому случаю: ехали и встали ночью, водитель сказал, что закончилось топливо. Через несколько минут выяснилось: он просто не знал, что есть кран переключения топлива с одного бака на другой.
Сергей Поляков, заместитель командира батальона по вооружению, майор:
— Из исходного положения под Моздоком начался марш на технике, в Чечню. При совершении марша первой разведывательной роты скорость была высокая. Марш совершался по асфальтированной дороге. Командир роты резко остановил колонну, механик-водитель последней БМП не успел вовремя затормозить и ударил впереди стоящую машину. В результате аварии у стоящей впереди БМП разошлись по швам кормовые двери-баки, топливо пошло на землю, и башню заклинило. Машина осталась на ходу, но это уже трактор, такая БМП воевать не способна, если башня не вращается. Ещё четыре БМП вышли из строя из-за перегрева двигателя и недостатка масла в системе. Механики не приучены были проверять масло, охлаждающую жидкость и следить за контрольно-измерительными приборами. Эти четыре машины вышли из строя на марше, пришлось эвакуировать их в рембат, менять двигатели. Двигатели там были не всегда, механикам-водителям приходилось ждать…
А БТР-70 вообще за собой таскали на тросах: два двигателя работали тяжело, перегревались, не развивали мощности в горных условиях. Да и водителям в мирное время было не до практики, в связи с передислокацией батальона из Дзержинска в Нижний Новгород надо было жилые помещения и парковую зону обустраивать. Вот БТР-80 — показали себя хорошо, всю войну прошли без существенных поломок. Из колёсной техники в батальоне были «КамАЗы», «Уралы», ЗИЛы-131. У одного «КамАЗа» вскоре двигатель вышел из строя, вскрыли — заводской брак. В батальоне по штату не было эвакуационного отделения, поэтому нам нечем было эвакуировать технику. В случае поломки приходилось цеплять две машины, чтобы вытащить одну из грязи и грунта, покрытого ледяной коркой. Нужны были тягачи, для эвакуации колёсной техники (ТК-6) и гусеничный (БТС-4). Имелись у нас несколько МТЛБ-у роты радиоэлектронной разведки. Масса МТЛБ-у с аппаратурой намного превышала базовую, была в два раза тяжелее БМП-2. Машины были оснащены аппаратурой для ведения разведки, приходилось одну оставлять с собой, в ремонтном взводе и использовать как тягач для эвакуации техники. Часто расходились по швам масляные радиаторы, масло сильно текло, что приводило к заклиниванию двигателя! Снимали, паяли, устанавливали… Хорошо, что в ремвзводе были нормальные ребята, работу делали качественно. В батальоне перед погрузкой даже не было своей станции для зарядки аккумуляторов. Спасибо, полковнику Мартынову, начальнику бронетанковой службы 22-й армии, что помог получить зарядную станцию, а то вообще бы «труба».