Постепенно она стала втягивать его в работу. На первый раз для «своей знакомой» попросила, не вызывая «знакомую», поставить на пустом бланке советского паспорта штамп с указанием роста, цвета глаз, волос и других примет. Он выполнил эту просьбу. Затем он выдал для одного из наших разведчиков отпечатанную на машинке справку, сделал отметку о прописке, поставил печать и треугольный штамп.
Во второй половине 1942 года немцы ввели специальные удостоверения личности — аусвайсы, к которым немецкие патрули относились с уважением. По просьбе Лили «Инициатор» выдал ей несколько бланков аусвайсов.
После этого Лиля прямо заявила Миллеру, что они делают общее дело — помогают партизанам.
— Да, фрейлейн Лиля, — ответил Миллер. — Выходит, что так. И я рад этому. Мне это велит моя совесть честного немца, не зараженного фашизмом. Только у меня есть просьба: я не могу и не хочу открыто перейти на вашу сторону. Лесных солдат у вас хватает. Здесь я буду полезнее.
Об этом было сообщено в Центр. Сразу же поступило задание достать несколько десятков чистых бланков аусвайсов. Это ставило под удар и Миллера, и Лилю. Но она нашла выход: предложила произвести в помещении паспортного стола небольшой взрыв, а под шумок выкрасть бланки (об этом Миллер не знал). Хитроумная разведчица предусмотрела все, да: же немецкие солдатские сапоги. В них, после того, как ночью выкрала документы и подожгла бикфордов шнур, она убежала в сторону немецких казарм, а оттуда в своих туфлях домой. Взрыв вызвал переполох. «Диверсантов» так и не нашли. Часть бланков отправили в Москву, а часть — через Миллера, который, конечно, догадался, кто это сделал, — использовали на месте.
После этого Лиля и «Инициатор» стали работать еще активнее: использовали аусвайсы умерших граждан, а затем начали вести и прямую разведку, информировали о намерениях гитлеровского командования, выявляли предателей.
Но вершина их деятельности — информация о подготовке в ноябре 1942 года крупнейшей карательной операции немцев под кодовым названием «Нюрнберг» с целью уничтожения партизан на севере Белоруссии, где, по существу, они стали хозяевами положения. Операция была тщательно разработана, ею руководил видный специалист по «акциям», генерал-лейтенант фон Готберг, в распоряжение которого выделили крупные силы наземных войск и авиации.
Карлу Миллеру довелось присутствовать на двух совещаниях командования с участием всех старших офицеров полоцкого и других близлежащих гарнизонов, а также представителей разведки, полевой жандармерии и гестапо. Обсуждался один вопрос: ликвидация партизанского края. Карлу удалось выяснить некоторые подробности о маршрутах движения, охране колонн и т. д. Всю эту информацию он сообщил Лиле, а она, в свою очередь, через своего непосредственного шефа, партизанскую разведчицу Анну Смирнову, в штаб Прудникова, который подготовил детальный план срыва операции «Нюрнберг».
Произошли кровопролитные бои, и, несмотря на явное преимущество гитлеровских войск, наличие у них танков и авиации, их акция, по существу, закончилась провалом. К тому же во время проведения карательной экспедиции партизаны располагали точными данными о дислокации немецких частей и их ослаблении в связи с выделением ряда подразделений в распоряжение карателей. Пользуясь этим, нанесли удары по фашистским тылам. Генерал Готберг был отстранен от операции и заменен штандартенфюрером Ламмердингом.
Был случай, когда Лиля сумела передать донесение на глазах у полицейского соглядатая. Она пришла на прием к зубному врачу, Ксении Смирновой, связной партизан, сестре Анны Смирновой. Ксения шепнула, что среди ожидающих приема находится шпик. Пришлось просверлить и запломбировать Лиле здоровый зуб, а тем временем вынуть записку с донесением, спрятанную под языком. То же повторилось и через пару дней, когда таким же образом Лиле передали задание.
Вокруг Лили крутились гестаповские осведомители. В разговорах она изображала себя сторонницей рейха, заведомой предательнице Ефременко нашептывала слухи о действиях партизан, тем самым доводя до немцев дезинформацию. Однажды она написала немецкому коменданту фон Никишу «донос» на жителя Полоцка, некоего Крутикова, якобы поносящего немецкие порядки. Немцы арестовали его. Тем самым подполье руками немцев избавилось от гестаповского агента.
Однако Лиля допустила роковую ошибку. Следившая за ней Ефременко обнаружила в кармане ее пальто стихи Сергея Михалкова и начало собственного антифашистского стихотворения Лили.