Ровно через пять лет, 24 июня 1812 года, армия Наполеона форсирует Неман и вторгнется в пределы России. Вспомнит ли тогда Александр нечаянное предсказание Доротеи Ливен?
Но ее он запомнил. И когда в 1809 году отправлял в Берлин нового посла Христофора Ливена, то заявил ему:
— Надеюсь, что ваша супруга будет вам надежной помощницей.
И слегка наклонил голову в сторону стоявшей рядом с мужем Доротеи.
В те годы Берлин был одной из самых провинциальных столиц Европы. Никакие важные дела здесь не решались, и назначение сюда можно было расценить как почетную ссылку. Но супруги дипломатов не особенно переживали. Светская жизнь, хоть и не такая блестящая, как в Петербурге, шла в Сан-Суси своим чередом. Приемы, балы, вечера, карточные игры. Завязывались полезные дипломатические знакомства, которые пригодятся в дальнейшем. В разговорах дипломатов, приезжавших со всех сторон Европы, содержалась интересная информация. Ее получал и сам Ливен, но особенно много ценных сведений узнавала Доротея — перед хорошенькой молодой женщиной языки развязывались, и каждый стремился продемонстрировать свою приближенность к сильным мира сего и знание их секретов. После великосветских бесед супруги вместе составляли отчеты и направляли их в Петербург.
Пруссия переживала не лучшие времена: страна была по существу оккупирована французами — в самом Берлине стоял французский гарнизон, король Фридрих-Вильгельм III, личность слабая и нерешительная, канцлера назначал с согласия Наполеона; как писал историк Э. Дени, «среди полного молчания, воцарившегося в Германии, слышны были лишь плаксивые голоса трусливых министров, стремившихся умилостивить Наполеона».
Правда, были среди немцев и патриоты-герои.
Вскоре после приезда в Берлин Доротея оказалась свидетельницей зрелища в оккупированном городе невиданного: некий майор Шилль вывел свой гусарский полк на городскую площадь и стал проводить учения. При этом, по описанию очевидца, «Шилль показывал, как надо держать шашку, чтобы отрубить голову французу, и как, переменив позицию, можно отрубить голову и другому французу».
Фридрих-Вильгельм III отстранил Шилля от должности и выслал из Берлина. Шилль возглавил партизанский отряд и погиб в бою с французами.
В 1809 году велись боевые действия Франции против Австрии, за всеми перипетиями которых супруги Ливен, находясь в прусской столице, внимательно следили. Им одним из первых стало известно о намерениях австрийского канцлера Меттерниха выйти из войны с Францией и заключить с ней союзный договор (который и был подписан позже, в марте 1812 года). Об антироссийском характере прусско-французских и австро-французских переговоров и о планах Наполеона напасть на Россию супруги Ливен сообщали заблаговременно.
24 февраля 1812 года Пруссия и Франция подписали договор о совместных действиях против России. Фридрих-Вильгельм предоставил в распоряжение Наполеона корпус в двадцать тысяч человек, но, отправляя его в поход против России, тайно послал в Петербург с «покаянием» своего приближенного, прусского фельдмаршала фон Кнезебека, переодетого купцом. Сообщение Ливена об его выезде было последней депешей посла из Берлина. Супруги Ливен покинули его и вернулись на родину.
События развивались стремительно. Еще до нападения Наполеона на Россию было заключено российско-шведское соглашение, направленное против Франции, к которому 5 апреля 1812 года присоединилась Англия, а 18 июля Англия заключила с Россией договор о союзе и помощи. Наступает новый этап российско-английских отношений.
Граф Ливен получает назначение на должность посла в Лондоне. На этом посту он пробудет двадцать два года, период, который явился вершиной разведывательной деятельности светлейшей княгини Доротеи Ливен. Этому титулу она обязана матери мужа, графине Шарлотте-Екатерине Карловне, которая начиная со времен Екатерины Великой находилась в фаворе у царской семьи на протяжении четырех царствований. В 1826 году по случаю коронации царя Николая I она со всем нисходящим потомством была возведена в княжеское достоинство с титулом «светлости».
Лондон нисколько не походил на тихий захолустный Берлин. Да и княгиня Ливен стала уже не той женой дипломата, которой она была в Берлине.
Доротея, получившая кое-какой опыт, знакомая с методами сбора информации, умеющая заводить новые связи и создавать вокруг себя атмосферу всеобщей приятности и взаимного доверия, сумела оказаться в центре дипломатической жизни Лондона. Она создала великосветский салон, где собирались выдающиеся дипломаты, политические деятели, писатели, журналисты. Горячие споры о политике, сплетни о жизни королевского двора, писательские диспуты — ничто не минует ушей любознательной Доротеи.