Москитный флот, даже не флот, флотилия.
На катере танковая башня развернулась, по вспышке пулемётных выстрелов снаряд послали. А только ниже попадание пришлось. Ещё выстрел и опять ниже. Уже после Игорь узнал причину.
На такие катера изначально ставились башни от танков Т-28, а пушка, предназначенная для танкового боя, не имела больших углов возвышения, максимум 25 градусов. Затем орудие заменили на Л-10, Л-11 производства Кировского завода, страдавшую конструктивным недостатком. Для упрощения снабжения все последующие катера оснащались башней Т-34 с пушкой Ф-34. Танковый бой идёт, в большинстве своём на дальности прямого выстрела — до 800–900 метров. Поэтому углы возвышения большие не нужны, даже прицелов для ведения огня на большие дальности не было, как на гаубицах. Катер же, находясь на воде, априори был ниже целей на берегу и ему требовалась пушка с другими характеристиками.
Немцы всё же решили утопить советский бронекатер. Пальнули с берега по судну. В первый раз промахнулись, всё же ночь, а ночных прицелов ещё в помине не было. Но второй снаряд влетел точнёхонько в моторный отсек.
Двигатели заглохли, катер потерял ход. Краснофлотцы заметались, огнетушителями стали сбивать показавшиеся языки пламени.
Катер несло течением, двое моряков действовали баграми, пытаясь направить его к левому берегу. Понемногу катер к берегу приближался, пока не ткнулся носом.
— Ну, пусть катерники сами проблемы решают, — сказал Николай. Мы своё дело сделали. Надо языка в штаб полка доставить. Ты ещё не передумал в разведку?
— Я не пацан, попусту языком молоть.
Им пришлось спрыгнуть в воду, принимая от катерников «языка». Николай оскользнулся, дно илистое, пленный в воду окунулся. Вытащили мгновенно, не хватало, чтобы пленный захлебнулся. От воды пленный в себя пришёл, забормотал.
— Вассер, вассер.
— Что он бормочет? — поинтересовался Николай.
— Воды испугался, — ответил Игорь.
— Ты немецкий знаешь? — удивился Николай.
— Немного.
— Тебе цены нет. У нас во взводе только лейтенант немного понимает.
Пленного поставили на ноги. Игорь по немецки спросил.
— Идти можешь?
— Могу, а где я?
— У русских в плену.
— О, майн гот!
— Будешь отвечать на допросе честно, останешься жив, посадят в лагерь для военнопленных.
— Ты что ему сказал? — насторожился Николай.
— Чтобы не дёргался и всё на допросе рассказал.
— Правильно. Ну, топай, фриц!
Оказалось, вышли на позиции не своего полка, а соседнего. Пришлось пешком идти по тылам. В штаб своего полка Николай привёл Игоря и пленного под утро, сразу к ПНШ по разведке.
— Разрешите доложить — взяли языка!
— А где Фёдор Крапивин?
— Утонул при высадке на берег. Мне катерник помог языка взять. Краснофлотец Катков. Добровольно хочет в разведке служить.
— Да? Похвально. Документы.
Игорь вытянул из кармана документы. После вынужденных купаний в речной воде страницы книжки слиплись, чернила расплылись.
— М-да.
— Товарищ лейтенант, водные процедуры пришлось принять. Я свои документы сержанту сдал, а Катков купания не предполагал, — вступился за Игоря Николай.
— Тоже мне, адвокат нашёлся, разберёмся. Что за язык?
— Чёрт его знает.
— Разговорчики.
У пленного из кармана кителя достали документы. Они, как и у Игоря были в плачевном состоянии.
— Наме? — спросил лейтенант.
— Дитрих Шлемм, восемьдесят четвёртая рота снабжения, — отчеканил немец.
— Снабжения, это хорошо. А дивизия?
— Четвёртая танковая.
— Кто командир?
— Ганс Юнк.
Лейтенант по- немецки говорил скверно, с сильным акцентом, не совсем правильно строил фразы. Игорю это произношение резало уши.
Лейтенант достал чистую карту, без пометок.
— Покажи, где располагаются части дивизии?
Немец стал показывать пальцем.
— Здесь 12 моторизованный полк, тут позиции 35-го танкового полка, их прикрывает 290-й зенитно-артиллерийский дивизион. А в этой деревне стоит четвёртый разведывательный батальон. Здесь занимает позиции сто третий артиллерийский полк.
— Кто командир?
— Клеменс Бетцель, баварец.
Видимо, лейтенант проверял, не врёт ли пленный, насколько понял Игорь. Так делали почти всегда, сравнивая показания нескольких пленных. Пока всё сходилось.
Лейтенант обратил внимание на голову пленного.
— Откуда у вас кровь?
— По голове ударили, когда в плен брали. До сих пор болит.
— Вам дадут отдохнуть. Ты Бармин, определи его в кутузку.
При штабе всегда было охраняемое помещение для таких случаев. Лейтенант сказал.
— Похоже — «язык» интересный. Где взяли?
Игорь нашёл на карте приблизительное место, ткнул пальцем.
— Верно, вас должны были высадить вот в этой точке. Хм, у тебя какое образование?
— Среднее.
— А военного нет?
— Никак нет.
— Занятно. Карту знаешь, как и немецкий. Я ведь за тобой поглядывал. Ты понимал, о чём мы с немцем говорим.
— Я не скрывал, знаю. На берегу с пленным разговаривал, Николай тому свидетель.
— Откуда язык знаешь?
— До войны по соседству с нами немка жила, из поволжских. В школе немецкий плохо преподавали, она натаскивала.
Лейтенант решил проверить уровень владения немецким у Игоря, перешёл на немецкий.
— Ранения имеешь?
Игорь обмундирование задрал, показал рубец.
— Осколочное, — определил лейтенант. Как в катерники попал?
— После госпиталя. В запасном полку не спрашивают.
— Где госпиталь, кто начальник отделения, фамилия?
Игорь сказал. Лейтенант проверить хотел, всё должно сойтись.
— Как имя и фамилия?
Игорь назвал.
— Ты погуляй возле штаба, но далеко не отлучайся, позову.
Час шёл за часом. Игорь и походить успел и посидеть на бревне. Из-за угла Николай вывернул.
— Ты ещё здесь?
— А где мне быть? Лейтенант приказал не отлучаться.
— Не, война войной, а обед по расписанию. Ты не уходи, я сейчас подхарчиться пораздобуду чего-нибудь.
Николай вернулся с котелком, полным каши.
— Пошли со мной.
— А лейтенант?
— Надо будет, найдёт.
Но всё же разведчик подошёл к часовому у входа в штаб.
— Если морячка искать будут, он в разведроте. Голоден человек, подкрепиться надо.
В доказательство котелок с кашей в руке приподнял. Николай привёл к землянке. Перед ней стол дощатый, двое бойцов за ним в карты перебрасываются, в дурака. Николай бойцам попенял.
— Увидит кто — пару нарядов получите. Освободите место, человеку поесть надо.
Бойцы молча карты собрали, ушли. В армии играть в азартные игры запрещается. Нарушали, когда начальство не видело. Сам Николай уже перекусить успел и сейчас на правах хозяина взял шефство над Игорем, тем более чувствовал ответственность — сам пригласил.
Мало того, что котелок каши принёс, как обычно на фронте — перловая на воде, только что горячая, так ещё из землянки принёс банку консервов.
Игорь прочитал немецкую надпись, засмеялся.
— Ты чего зубы скалишь? — обиделся Николай.
— Ты сам-то знаешь, что принёс?
— Кабы по немецки читать умел. А что там?
— Консервированные оливки. Они хороши к вину или к изысканному первому блюду. Перловая каша, шрапнель и оливки.
— Я от чистого сердца, трофей. Не хочешь — не ешь.
— Да съем, не волнуйся.
Игорь кашу поел, Николай ловко банку финкой вскрыл, понюхал, потом попробовал, скривился, выплюнул.
— Кислятина, чего в них фрицы хорошего находят? Выпить бы принёс, да лейтенант учует.