– Да пока непонятно, – ответил Егор. – Похоже, наш сержант представляется новому начальству.
– Значит, прибыли на место, – подтвердили сзади.
– Скорее бы курить разрешили, мочи нет, – послышалось рядом.
– И пожрать!
– Ага, и поспать! – вставил свое коренастый.
Тем временем сержант встал вполоборота к колонне, прокричал:
– Первый взвод, за мной, шагом марш!
Он резко повернулся и зашагал в направлении тропы, уходившей по дну оврага вправо, в узкий земляной проем, начинавший петлять и подниматься ступенями наверх.
Егор шагнул вперед, оставляя позади себя коренастого, и направился по проему за идущими впереди бойцами своего взвода.
– Щукин, что, больше всех воевать захотелось? – заворчал сзади солдат, адресуя свое шутливое возмущение идущему впереди Егору.
– А он и в запасном полку вперед всегда лез! – кто-то подхватил шутку коренастого.
– Щукин такой. Ему больше всех всегда надо! – поддержал еще кто-то в строю.
Солдаты вереницей, один за другим, шли по траншее, то останавливаясь, то снова ускоряясь и опять останавливаясь, утыкаясь в спины друг другу.
– Снять штыки! – прозвучало впереди.
– Снять штыки! – повторил команду Егор, передавая ее по цепи, немного повернув голову назад.
– Снять штыки! – послышалось многократно сзади.
– Чем штыки-то помешали? Винтовки с ними пристреливали, – возмутился коренастый.
– Траншея неглубокая. Зимой глубже не вырыть. Грунт мерзлый, – ответил кто-то впереди, скрывавшийся в первой стрелковой ячейке. – Штыки демаскируют. Фрицы видят, как мы тут перемещаемся.
Солдаты почти одновременно стали снимать с плеч винтовки и скручивать с них штыки.
– Значит, пришли, – заключил Егор, повернувшись к коренастому. – Передовая здесь!
– Без тебя знаю, что пришли, – раздраженно ответил тот.
– Да, похоронная команда тоже обрадовалась! – сказал солдат, стоявший за коренастым.
Егор сжал от досады губы. Ему было противно слышать подавленное настроение не желавших воевать товарищей. Он негодовал внутри себя из-за того, что есть в его взводе такое, и старался в душе быть ближе к тем, кого считал себе родным по духу. Именно с ними он хотел бы по приказу командира подняться в атаку и пойти навстречу затаившемуся впереди врагу.
Мысли его прервал неожиданно двинувшийся вперед только что стоявший впереди солдат. Егор закинул за спину винтовку и двинулся следом за ним. Несколько сотен метров они шли по петляющей траншее, периодически останавливаясь и снова двигаясь вперед. Перед ними мелькали расположенные слева стрелковые ячейки. Справа, как правило, были ответвления траншеи в сторону тыла или появлялись проемы, служившие входами в землянки.
– Пригнуться! – передали по цепи.
Бойцы ступили в отрезок траншеи, стенки которого были почти вполовину ниже, чем до этого. Наконец мелкий участок кончился и появилась возможность идти опять в полный рост.
– Снайпера работают! – пояснил появившийся в ближайшей ячейке небритый солдат с очень худым лицом.
– Ага! До фрицевской траншеи метров восемьсот. Ветер боковой. Это каким снайпером надо быть, чтобы точно работать, – прозвучал голос невидимого из соседней ячейки солдата.
– Ветер стих! И снег перестал идти! – громко пояснил невидимому бойцу небритый. Потом повернулся к Егору и спросил: – Откуда вы, мужики?
– Из восемнадцатого запасного.
– И долго вас там продержали? – снова спросил худой, доставая из кармана ватника большой грязный кисет.
– Полтора месяца голодом морили и гоняли с утра до вечера! – влез в начинавшийся разговор коренастый.
Солдатская вереница вновь двинулась вперед по траншее. Потом стала сворачивать вправо и через некоторое время вышла в небольшой овраг, стенки которого также были изрыты входами в землянки.
– В одну шеренгу становись! – прокричал сержант, отойдя в сторону и повернувшись к солдатам.
Пробежав еще немного по дну оврага, Егор ткнулся плечом в идущего впереди и остановился, повернувшись лицом к командиру. Так же сделали все остальные. Немного помявшись, солдаты подровнялись в строю, одновременно поправляя на себе ремни, амуницию, лямки вещмешков, винтовки. Сержант обвел взглядом строй, прошел вдоль шеренги, быстро и въедливо осмотрев каждого. У некоторых он своими руками поправил что-то из обмундирования. Потом отпрянул, выпрямился, демонстрируя выправку, сделал суровое лицо и громко прокричал:
– Равняйсь!
Он снова обводил взглядом солдатскую шеренгу, когда из землянки за его спиной вышел, на ходу поправляя шапку, немолодой невысокий мужчина в солдатской шинели и валенках. В петлицах на воротнике проглядывались комсоставские кубари. Усталое небритое лицо, красные от недосыпа глаза, потрескавшиеся обветренные губы, грязная шинель и такие же грязные валенки. Егору стало сразу понятно по внешнему виду появившегося, что тот является здешним старожилом и в этих траншеях и землянках находится уже длительное время. Несмотря на измученный вид и непривлекательный облик, новый начальник обладал суровым начальствующим взглядом. Он из-под густых черных бровей осмотрел шеренгу, потом встал возле сержанта, лицом к солдатам.