С того дня, как он был принят на работу, прошло около двух недель. Кое-кто о нем уже стал высказывать довольно категоричное мнение:
— Что-то не клеится у парня. Не выйдет, по всему видно, не выйдет из него чекиста.
Всем бросалась в глаза какая-то непонятная робость в поведении Мэргэнова. Получив, например, пустяковое задание — разнести и вручить оперативным работникам секретные документы, он входил в кабинеты с такой нерешительностью, будто доверили ему это дело ошибочно, по недоразумению.
Мэргэнов мучительно переживал это. Не раз он приходил к такому выводу:
— Просто я попал не в свою, как говорят, тарелку. А раз так, то остается написать рапорт об увольнении.
Но именно в эти тяжелые минуты в его памяти всплывал образ солидного человека с тремя ромбами в петлицах, и Чимиту сразу становилось стыдно за свою слабость.
Нет, он просто не мог пойти с таким рапортом к начальнику отдела Семену Федосеевичу Орлову, первая встреча с которым так глубоко запала ему в душу.
Встреча эта произошла на второй день после выхода Чимита на работу. В свое второе чекистское утро Мэргэнов явился в приемную начальника отдела еще до начала рабочего дня. Узнав у секретаря, что Орлов занят и до обеда не освободится, он обескураженно спросил:
— Что же мне теперь делать?
Секретарь сочувственно взглянул на него и, продолжая разбирать почту, спокойно ответил:
— Посиди пока, закаляй выдержку. Она чекисту, как воздух, нужна. Подвернется удобный случай, и я доложу о тебе. Или к заместителю, может, зайдешь?
В это время раздался негромкий звонок, и секретарь поспешно вошел в кабинет Орлова. Через приоткрытую дверь Чимит услышал, как он коротко произнес:
— Слушаю вас, Семен Федосеевич.
Послышался мягкий степенный голос:
— Еще вчера отдел кадров направил к нам новичка. Вы не знаете, где он сейчас?
— Здесь, у меня сидит, Семен Федосеевич, — живо ответил секретарь. — К вам на прием просится.
— Вот и скажи ему, что я его обязательно приму. Только после обеда.
— А до обеда ему что делать?
— Если хочет, пусть прогуляется по городу, — произнес Орлов.
После обеда Мэргэнов первым зашел к Орлову. Просторный, светлый кабинет был скромно обставлен: диван, два кресла, боковой столик и плотные ряды стульев вдоль стен. За массивным письменным столом, заставленным пятью телефонными аппаратами, сидел плотный человек.
— Здравствуйте! — неожиданно громко произнес Чимит. — Меня отдел кадров практикантом к вам направил.
Орлов отодвинул от себя бумаги, внимательно оглядел вошедшего, спросил:
— Товарищ Мэргэнов?
— Да, — ответил Чимит.
Лицо Орлова осветилось еле заметной улыбкой и он, словно рассуждая про себя, произнес:
— Ничего, хорош.
Семен Федосеевич привстал со стула, протянул Чимиту руку.
— Ну что ж, будем знакомы. Орлов.
Усадив молодого человека на диван, Орлов расспросил его о самочувствии и о том, где и кем он работал ранее.
— Самое главное, что меня сейчас интересует, — выслушав Чимита, заговорил Семен Федосеевич, — насколько велико ваше желание работать у нас?
Орлов пристально взглянул в глаза Чимиту и потом уже как-то душевно произнес:
— Вы, пожалуйста, отнеситесь к себе сейчас попристрастней, построже. Вам, прежде всего вам самому, важно проверить себя и окончательно утвердиться в своем решении, чтобы потом не пришлось раскаиваться.
Чимит не находил, что сказать.
— Не волнуйтесь, — заговорил Орлов, — естественно, на вас действует новая обстановка, точнее, вас просто сковывает и пугает сейчас полная неосведомленность о работе наших органов.
— Совершенно справедливо, — ответил Чимит. — Если признаться честно, я мечтал посвятить себя комсомольской, а в будущем партийной работе.
— И похоже, что вы сейчас разочарованы?
— Этого я пока сказать не могу. Не могу, потому что на беседе я Буробкоме партии, которым я был рекомендован на работу в ЧК, мне сказали, меня уверили, что чекистская работа — сугубо партийная работа.
— Правильно, товарищ Мэргэнов, вам в обкоме партии сказали, — поддержал Орлов. — На органы ЧК партия возложила самое важное дело — стоять на страже завоеваний пролетарской революции. Страна находится в капиталистическом окружении, империалистические заправилы, провалившись с прямой интервенцией, возлагают сейчас свою надежду на разные белоэмигрантские контрреволюционные организации, как, например, — РОВС. Вы слышали о такой организации?