Привыкнув за эти дни к безобидным шуткам старого бакенщика, Чимит безошибочно уловил сейчас в словах Буслаева явное осуждение и удивленно посмотрел на него.
— По вашему Орлов прав, послав меня сюда загорать?
Дядя Куприян, как ни в чем ни бывало, вынул из кармана кисет, не спеша свернул цигарку и закурил.
— Что до меня, — заговорил он затем после глубокой затяжки, — то начальника- то вашего я раньше не встречал. Из рабочих он родом али из крестьян, о том не ведаю, токо глаза у него насквозь человека видют и голова шибко ладная. Чую, маху он не даст. Во как начальник-то ваш на моей памяти крутится опосля разговору-то с ним.
«Смотри-ка какого мнения об Орлове остался», — заметил про себя Чимит и задумался.
Буслаев выжидательно посмотрел на него, потом затянулся пару раз и продолжил:
— Ну чо болтать-то попусту. Вот завтрашний день, ежели не потревожут нас злодеи, бакена заплывем ставить. Погода-то, вишь, эти дни ясная, теплая — льду почти не видать стало. А ты-то, паря, как думаешь?
— Думаю, что пришла пора, — ответил Мэргэнов. — Завтра начнем ставить.
На рассвете одиннадцатого мая, когда Куприян Еремеевич и Чимит, проплыв вдоль берегов и погасив огни в бакенах, возвратились в сторожку позавтракать, к крыльцу неожиданно подъехал всадник.
— Здравствуйте, товарищи! — поприветствовал он вышедших ему навстречу хозяев. — Как живете? Что у вас нового на Ангаре?
Верховой, одетый в крестьянскую одежду, был незнаком Буслаеву, и Куприян Еремеевич уклончиво ответил:
— Бакенщики мы. И по части новостей окромя бакенов и створных знаков другого не ведомо. Токо кажий божий день по воде, как утки...
Чимит, опознав во всаднике сотрудника из оперативной группы, перебил дядю Куприяна.
— А вы почему нарушаете порядок связи? — обратился он к верховому. — Кто вам позволил?
— Не волнуйся, товарищ Мэргэнов, — улыбнулся тот. — По личному указанию Семена Федосеевича объезжаю посты, расположенные на Ангаре, — и, соскочив с коня, представился: — Я нарочный на-сегодня.
— Значит, свой, — оживился Куприян Еремеевич. — А я-то за чужака было принял. Не встречал из местных-то таких, вот и подумал, что из ссыльных кулаков гражданин, на которых банда держится. Да что мы стоим-то. Айда, зайдем к нам, товарищ нарочный. Гостем будешь, чайком угостим, а посля отдохнешь с дороги- то.
— Спасибо, папаша, за приглашение. Спешу очень, — проговорил тот и, показав на толстое бревно, лежащее возле сторожки, сказал: — Вот на нем и посидим, давайте.
— Что-то срочное, по-видимому? — настороженно спросил Чимит, присаживаясь рядом с ним.
Нарочный спросил:
— Значит, вы, товарищи, и вправду еще ничего не слышали?
Чимит недоуменно пожал плечами, а Куприян Еремеевич, с хитринкой взглянув на нежданного гостя, произнес:
— Чую, брюхом своим чую, новость агромадную, а про чо она, никак уразуметь не могу.
— Чутье у вас, папаша, есть, — заметил нарочный. — Вчера, к вечеру, бандитов разгромили!
— Правда?.. — вырвалось у Чимита. — Что, бой сильный был?
— У нас-то потери есть? — забеспокоился дядя Куприян.
— Никаких потерь не имеем, — заговорил гость. — А насчет боя сами рассудите. Как дали мы, больше для острастки, пару очередей из пулемета, так они тут же, побросав оружие, разбежались в разные стороны. Нам только догонять их пришлось.
— Здорово! — с восхищением отозвался Куприян Еремеевич и спросил: — А чо вы таперича с ними делать будете?
— А вы бы, папаша, что предложили?
Дядя Куприян внимательно посмотрел на гостя и решительно объявил:
— Посля такого ихнего зверству и грабежу главарям по пуле надобно выдать, иных злодеев в каталажку загнать, а тех, которые в воровстве и убивстве замешаны не были, кнутьем по мягкому месту при всем честном народе отодрать.
— Да, — после глубокого раздумья вымолвил нарочный. — Сейчас уже точно известно, что бандитами были расстреляны тридцать три человека партийно-советского актива, в том числе несколько женщин...
— Вишь ты, даже бабьей кровью тешились, гадюки, — выругался Куприян Еремеевич и, помолчав немного, проговорил: — Тут ишо о том, ребята, подумайте, как в семьях-то, у которых злодеями убивство содеяно, наигоршие слезы льются.
— Судить, папаша, их всех будут, и на суде, конечно, во всем разберутся, — сказал нарочный и, забросив поводья на шею коня, занес ногу в стремя.
— Вы куда? — подскочил к нему Чимит.
— Как куда?.. Дальше поеду, — ответил тот, плотно усевшись в седле. — И так сколько времени с вами потерял.