— Маленькая моя… — прижав к себе девочку, я задумался. Ненависть к сестренке не объяснялась ничем, разве что какой-то отличительный признак, а отличительный признак у нас с ней глаза, как у мамы Лили. Значит, это маги, напавшие на мою семью. — Я отомщу.
— Думаю, Гарри, прокуратура отомстит, — в комнату вошли взрослые. — А если и нет, то мы точно разберемся. Тебе сейчас надо полежать и прийти в себя.
— Долго? — лаконично спросил я.
— Недели две, как минимум, — покачал головой доктор Грейнджер. — Ты же на ногах стоять не можешь. Стрессы тебе хорошо не сделали, сердце не так давно останавливалось…
— Как?! — удивилась Гера, а мама только всхлипнула.
— Вот так, — вздохнул доктор. — Твоему брату надо лежать, да и Миона слишком сильно за него испугалась, а вот твое сердечко я сейчас послушаю, хорошо?
— Хорошо, — кивнула сестренка, но я уже почувствовал немного магии, накладывая диагностику на сестренку и на соратницу. Результат мне очень не понравился, особенно у сестренки. Такое ощущение, что ее пытались проклясть, но не вышло. А за это я точно уничтожу кого угодно, слепок магии-то остался.
— Если две недели, то в школе нас потеряют, — произнес я после долгих раздумий. — Значит, надо что-то сделать со школой… Кого бы спросить?
— Спрашивайте, наследник! — раздался тот же голос, что и в зале прибытия.
— Можно ли мне и Гермионе сменить имена для магического мира? — поинтересовался я. — Так, чтобы Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер не существовали?
— Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер в Мире Магии не существуют, — проинформировал меня голос, но никаких деталей не последовало.
— А что это значит? — тихо спросила миссис Грейнджер, но ответа не последовало.
А я задумался. Попросив совета, я получил ответ, но вот понять этот ответ не смог. Если нас не существует в мире Магии, то в Хогвартс возвращаться не надо. При этом мы остались магами, значит, в мире Магии называемся иначе, а как? Ладно, я мог получить фамилию Эмрис, но соратница меняла фамилию только в одном случае — как все девочки. И если это так, тогда получается, что… А как она это воспримет? Что будет, если она не согласна?
— Гарри! Гарри! Что с тобой, Гарри? — та, о ком я думал, принялась гладить меня по лицу.
— Гермиона… — я не знал, как сформулировать то, до чего додумался. — Ты… я…
— Папа, что происходит? — обратилась соратница к отцу. Получается, уже не соратница…
— Гарри что-то понял, — спокойно произнес мистер Грейнджер, присаживаясь на кровать, тогда как дамы уселись в кресла. — Испугался и накрутил себя. Учитывая, кто для него важен, да и то, что мы услышали, он боится тебя обидеть.
— Смена фамилии… — поняла мама. Ну моя биологическая мать, которая была ее сестрой, не могла не рассказать, наверное. — Он боится того, что…
— Что Миона его оттолкнет, — сделала логичный вывод миссис Грейнджер. — Из-за чего-то, что ему кажется произошедшим…
— Гарри! Гарри! Это так? — девочка вгляделась мне в глаза, а я чувствовал то, что давно уже не ощущал: мне было страшно. Что-то поняв, Гермиона начала целовать мое лицо. — Гарри! Я не оттолкну тебя! Никогда не оттолкну, клянусь тебе! — тихий звон закрепленной клятвы заставил меня широко раскрыть глаза и обнять ее обеими руками. Надо решаться…
— Голос… назови имена… Мое и Гермионы, пожалуйста, — из последних сил держа себя в руках, попросил я.
— Гарольд Джеймс Альер Эмрис и Гермиона Джин Эмрис, — совершенно без выражения произнес неизвестно кто. — По воле короля, благословленные Магией и главой рода.
— Что это значит? — удивилась Гермиона. Я должен отвечать, как формальный глава семьи. Что будет, если она против? Я не хочу ее принуждать!
— Это значит, что мы навсегда вместе, — попытался я выкрутиться, но это же Грейнджер, от нее мало кто мог уйти…
— А точнее? — явно услышав недоговоренность, спросила девочка.
— Король благословил наш союз, правда, не знаю какой, — заговорил я, готовя себя к девичьей истерике. — Но Магия подтвердила, значит, какой-то важный король… Мы… Я не хочу тебя принуждать…
— Вы муж и жена, Миона, — улыбнулся мистер Грейнджер, жестом останавливая обеих мам. — Именно поэтому Гарри боится тебя обидеть.
— Навсегда вместе… — задумчиво проговорила Гермиона, а я ждал приговора.
Гермиона задумалась. «Муж и жена» звучало слишком серьезно и беспокойно, но вот «навсегда вместе» ей нравилось. Это значило для девочки, что мальчик никуда не пропадет, то есть она не останется одной. Быть одной ей не понравилось в детстве, и теперь хотелось друга… Ну, если не просто друг, то это же еще лучше? Гермиона припомнила, как Гарри о ней заботился, как беспокоился, как был готов пожертвовать собой, понимая, что так еще никогда не поступал. Это было как в книжках — так красиво и очень тепло. И как мальчик боялся сейчас ее реакции…
— Я согласна, — улыбнулась девочка, поцеловав меня в щеку. Я просто замер, как под чарами — она не против!
— Спасибо тебе… Ты самая лучшая! — воскликнул я.
— Да, над комплиментами надо будет поработать, — хмыкнула миссис Грейнджер.
— Ви-и-и-и! Братик! Как я за вас рада! — завопила сестренка, принявшись обнимать нас обоих. — Вы такие молодцы!
— Да и над словарем тоже, — хихикнула мама, а я не понимал реакции взрослых.
Взрослые переглядывались, чему-то улыбаясь, а я просто ни о чем не мог думать, как будто отключившись от внешней среды. Гермиона — моя… жена. Не через двадцать лет, не после заброски, а прямо сейчас. Она моя, родная… Теплая такая… надо узнать, как это называется, потому что у меня не хватает слов, чтобы рассказать, что я к ней чувствую, а вот родители явно понимали мои затруднения. Волшебные они, все же…
***
Оказалось, что родители моей… Гермионы взяли с собой книги, которые положили перед нами. То есть перед девочкой и мной, чтобы мы могли почитать и понять, что с нами происходит. Оказывается, родители поговорили между собой и решили, что не важно, как пока называется то, что с нами произошло, а важно только наше здоровье. Ну здоровье Гермионы — это понятно и логично, но мое? Это меня удивило… С одной стороны, я разведчик, меня учили двенадцать лет! Но я почему-то чувствую себя совсем маленьким и от этого иногда страшно.
Мы читали книжки… Я очень многое понял из этих необычных книг. Мои ощущения называются «нежность» и «любовь». Правда, в книгах рассказывалось, как это происходит, но не объяснялось, как правильно, то есть учебником они не были и наставника тоже нет… За девочкой надо «ухаживать», так написано, а как именно — нет. Потом я схитрил: заговорил с Гермионой о цветах, а по поверхностным образам отслеживал, насколько ей нравится эта идея. Оказалось, что нравится, когда речь идет о розах. Что логично, учитывая, какие цветы она любит. Значит, нужно, чтобы были розы, потому что в книжках мальчики девочкам дарили цветы, правда объемы не указывались, но я подумал, что чем больше, тем лучше, правильно?
— Гарри, — увидев, что я читаю и мое задумчивое выражение лица, сестренка решила мне помочь. — Ты знаешь, какие цветы Мионе нравятся?
— Розы, — ответил я, представляя уже, как выглядит цветок. Сорат… ммм… девочка отвлеклась от книжки и принялась прислушиваться.
— Ты прочитал о том, что девушке нравилось принимать ванну с любимыми цветами, — потыкала пальцем в книгу, а Гермиона почему-то покраснела. — И сразу подумал о том, чтобы сделать Мионе приятное, да?
— Да, — согласно кивнул я, наблюдая за интенсивностью покраснения… жены, получается. Она очень интересно краснеет — сначала щеки, потом носик, потом…
— Сюда смотри! — повернула мое лицо к себе сестренка. — Наглядишься еще, вы на всю жизнь вместе. Скажи, братик, а ты подумал о том, что стебли у роз колючие? Вот каково ей будет колючками по голому… всему получить?
— Ой… — кажется мы Гермионой это сказали одновременно.
Сложная наука оказалась эта «любовь». Столько разных вещей нужно учитывать, оказывается… Но я разведчик, меня сдаваться не учили, потому справлюсь… мы справимся! Гермиона читала что-то про школу, на обложке были изображены девочки в не самых удобных по моему мнению платьях. Прошло уже больше недели, а я пытался вспомнить, что же забыл. Для Хогвартса мы мертвы, поэтому можем не возвращаться…