Оказалось, что Дадли умер, когда ему было что-то около полгода. Вернон во всем обвинил маму, что ей хорошо, конечно же, не сделало. В результате он ее побил, и они развелись. Не могу себе представить, как можно бить женщину — она же мать, пусть будущая, но мать! Потому и наказания у девочек и мальчиков разнятся. Но теперь мне стало понятно, что произошло — Дамблдор настоящий уэльсец, только они могли бы поднять руку на девочку. Нормальные люди на это неспособны.
Чары поддавались с трудом, я уже весь взмок, когда Великая Грейнджер вдруг запнулась, с неверием посмотрела на меня и, вместе с падением последнего элемента подчинения, вдруг горько расплакалась. Если бы не сестренка, я бы опешил, а так просто обнял девочку, движением руки заперев купе. Нам сейчас точно не нужны свидетели — не надо никому видеть слезы Великой Грейнджер. Я гладил ее, успокаивая также, как и сестру, шептал на ухо, что они все заплатят.
— Только прикажи, и я залью это страну Адским Пламенем, — прошептал я Великой Грейнджер. — Все враги умоются кровью и будут присыпаны пеплом.
— Гарри! Гарри! Что ты говоришь, Гарри? — сквозь слезы спросила меня святая девочка.
— Я за тебя могу весь мир уничтожить, — честно ответил ей я, и это правда, ведь я грейнджерист. А она перестала плакать и вгляделась в мои глаза.
— Я… я не знаю, что сказать… — проговорила Великая Грейнджер, снова желая поплакать, для чего прижалась ко мне лицом. Я от такого высокого доверия даже задохнулся на минутку.
Гермиона не понимала, что с ней происходит. Девочка делала совсем не то, что хотела, строя из себя заучку, но будто что-то заставляло ее все это делать. Читать лекции, тянуть руку на уроках, когда ее никто не спрашивал, заставлять двух оболтусов учиться, а потом лезть с ними в смертельно опасные приключения, чтобы затем вести себя так, как будто ничего не случилось. Стоило девочке подумать о полиции или еще чем-то таком, как начинали сниться сны, в которых пытали родителей, отчего наутро постель была мокрой. В этот раз все было, вроде бы, как всегда, но внезапно что-то изменилось.
Во-первых, изменился Гарри Поттер, приветствуя Гермиону, как королеву, она по телевизору видела, во-вторых, смотрел мальчик на нее с обожанием, что было необычно и об этом надо было рассказать Дамблдору, вот только сам Гарри выглядел так, как будто его не кормили все лето — сквозь кожу проглядывали кости, да и сама кожа была какой-то сухой. Впалые щеки, все как на картинках в исторической книге. Она вываливала на мальчика, который, судя по голодным глазам, просто хотел кушать, свои знания, но в какой-то момент вдруг исчезло то, что заставляло девочку. Осознав, что больше ее ничто не принуждает вести себя неправильно, Гермиона разрыдалась. И тут Гарри ее обнял, начав говорить о том, что обидевшие ее будут уничтожены. И с такой ненавистью мальчик это говорил, что плакать хотелось только сильнее — он хотел ее защитить!
Пришлось считать поверхностные образы, потому что иначе было трудно понять, что происходит. Великая Грейнджер, оказывается, была совсем одна против всех врагов! Ее никто не защищал! Тут уже и я призадумался, понимая, что в Хогвартсе девочка опять окажется в полной власти этого уэльсца, чего допускать нельзя, потому что это же Великая Грейнджер! А уэльсцев вообще хорошо бы всех уничтожить, жалко, что пока нельзя. Поэтому я прижал Гермиону к себе, и тихо проговорил формулу взятия магглокровки под опеку волшебной семьей, неожиданно что-то ярко вспыхнуло, отчего поезд сильно дернулся. Достав из кармана артефакт, защищающий от внушения, некоторых зелий и подчинения, я осторожно надел его на Великую Грейнджер.
— Дарю тебе этот артефакт безвозмездно, дабы он защитил тебя, — проговорил я вполголоса, отчего девочка вздрогнула.
— Но Гарри! — воскликнула она, берясь за медальон, будто желая его снять. Грейнджер-то, конечно, великая, но почему-то не знала, что нельзя снять то, что на нее надел глава семьи. — Так нельзя! Я не могу это принять!
— Можешь, — улыбнулся я ей. — С артефактом тебя нельзя будет подчинить, он хоть немного, но защитит тебя.
— Защитит? — удивилась девочка. — Ты хочешь меня… защитить? — пораженно воскликнула Гермиона.
— Конечно, — кивнул я ей. — Ведь на свете нет ничего дороже тебя, — тут я немного покривил душой, потому что мама и сестренка все равно дороже, но Великая Грейнджер девочка, а девочкам нравятся такие слова.
— Спасибо… — прошептала она, почему-то снова приникая к моей мантии.
Через некоторое время наплакавшаяся Великая Грейнджер уснула. В дверь несколько раз кто-то пытался ломиться, даже, кажется, хотели заглянуть сквозь дверь, но для таких существуют иллюзии, нам им года два назад показывали — показывают спаривающихся взрослых, или друг с другом, или с кем-то еще… Ну я и привесил образ Малфоя шестого, это король английский, и козы. Меня же для заброски в Англию готовили, вот и получилось почти рефлекторно. Не знаю, что хотели увидеть те, кто пытался вломиться, но большую часть дороги было очень тихо.
Итак, чего я достиг? Принуждение с Великой Грейнджер снято, уэльсец этот белобородый власти над святой девочкой больше не имеет, что еще? Рыжих я не видел, не прибить бы, когда увижу. Суммарно получается, что окаменения были не тренировкой, а покушением на убийство, а учитывая, что хроники не скрывали и автора, и посредника, я что-то сделать смогу. Сейчас-то, когда СВБ больше нет, информация о детстве Поттера и Грейнджер вымарывается, будто бы власть имущие хотят поскорее забыть тех, кому обязаны жизнью. Папа говорил, что если бы темный Лорд не был бы побежден, то везде было бы так, как в Уэльсе.
Ехать нам еще долго, Великая Грейнджер за это время выспится, надо будет ее покормить. Именно на такой случай я взял с собой сухарей, чтобы не выбиваться из образа. Правда, рассчитывал я при этом на присутствие рыжика, Уизли знает, куда девшегося, кстати, но так получилось даже лучше. Почти все задачи оказались выполненными, а с рыжими уэльсцами надо будет потом разобраться, как и с Малфоем. Последнего предателя своего народа можно не убивать, а просто сделать так, чтобы не размножался, методы для этого есть. В отличие от СВБ и всяких там уэльсов с англичашками, на магию у нас ограничений и запретов нет. Шотландская республика должна жить любой ценой!
Проснулась Гермиона к вечеру, как спала, доверчиво положив голову на мои колени, так и проснулась. Я за это время и не шелохнулся, отчего затекло все. Но как тут шелохнешься, если сама Грейнджер спит. Ей же нужно отдохнуть перед тем, как отрывать тестикулы врагам дела Света, правильно? Вот девочка проснулась, потянулась, покраснела, а я, чтобы не смущать ее еще больше, достал черный сухарик из кармана, протянув ей.
— Покушай, после сна всегда кушать хочется, — произнес я. Кстати, это чистая правда, после сна иногда так жрать охота, что хоть вой.
— Гарри… Гарри… — прошептала Великая Грейнджер, сразу же принявшись меня опять обнимать.
Обнаружив, что спала на Гарри, Гермиона сильно смутилась. Но вот то, что произошло потом, было просто непредставимо. Достав из кармана завернутый в чистый носовой платок небольшой черный сухарик — в пол ладони величиной, Гарри хотел отдать его девочке, отчего Гермиона чуть не расплакалась: Поттер заботился о ней, абсолютно точно отдавая последнее, что у него было. Ни на минуту не пожалев, даже не поделиться — а просто отдать… Этот жест для девочки значил очень много, хотя и не знала, что такое — настоящий голод.
***
Выйдя из поезда, мы двинулись к каретам, при этом я страховал Гермиону ото всех, как нас учили классе в шестом, кажется, то есть — универсальный щит и свое собственное тело. Она — Великая Грейнджер, святыня для любого грейнджериста, поэтому должна жить любой ценой. Надо будет — я подниму кладбище, хотя это очень сложно, потому что практикум по некромантии был коротким. Инструктора умертвие сожрало на наших глазах, потому и оказался коротким практикум…