Вот лишь один пример: в том же 1927 году по заданию Разведупра в Париже создается особая группа из французских коммунистов. Перед ними поставлена одна единственная задача – получать и копировать документы, чем они и занимаются три года подряд (и даже без выходных, я думаю). После ареста в 1931 г. «Поля-Оноре Мюрея» (П. В. Стучевского) группа временно прекратила свою деятельность и осталась нераскрытой, как и те, кто ее создавал, курировал ее работу и помогал в ее расформировании. Осталось неизвестным и настоящее имя «Мюрея». Руководитель же данной группы Эдмон Моро, которого разыскивали как коммуниста, покинул страну. В ходе последующих провалов военной разведки Советского Союза в этой стране в 1932–1934 гг. никакие существенные источники информации, если судить по данным прессы, не были раскрыты.
И что же дальше. Ветеран военной разведки, доктор исторических наук В.И. Лота (Бойко) писал в статье «Подвиг резидента» об Анри Робинсоне, разведывательная организация которого работала по Франции, Германии и Англии (1935–1942 гг.): «Резидентура, которой руководил Гарри, была в 30–40‑х годах прошлого века одной из наиболее эффективных зарубежных организаций Разведуправления Красной Армии. Гарри длительное время успешно занимался военно-технической разведкой, был исключительно удачливым профессионалом высокого класса… Гарри активно сотрудничал с известными учеными, которые передавали ему результаты своих исследований для последующего направления их в Москву. Несмотря на достаточно преклонный возраст, кое-кто из тех товарищей Гарри до сих пор жив и здоров… О Гарри осталась память. Сегодня можно в общих словах сказать, что некоторые его источники, сведения о которых резидент унес в могилу, после окончания Второй мировой войны продолжали бескорыстно сотрудничать с советской военной разведкой. Резидент Гарри продолжал работу и после казни…»[1].
Как видно из приведенных сведений работа не прекращалась и после провалов, хотя представлена только малая часть общей картины деятельности всей советской разведки. Но и недооценивать провалы в работе все же не следует. И разбираться с ними должны профессионалы – «с чувством, с толком, с расстановкой», не следует устраивать по этому поводу истерик и разборок на не вполне компетентном уровне. Да, молодая советская разведка не всегда срабатывала должным образом, но ведь и молодое советское государство далеко не всегда поступало подобающе по отношению к ней (так, например, очень часто нарушался один из основных принципов – «на разведке нельзя экономить», я уже не говорю о необоснованных репрессиях, обрушившихся на военную разведку начиная с 1935 г., хотя отдельные факты такого рода наблюдались и раньше).
Возможны и иллюзии провала. Резидент в Англии С. В. Жбиковский (1925–1927 гг.) получил задание создать в стране еще одну резидентуру. Начальником ее предполагалось назначить старого опытного сотрудника М. Г. Максимова, а помощника для него – Г. В. Хансена – подобрали в военном аппарате КПГ, где он, помимо всего прочего, сотрудничал с РУ Штаба РККА. Однако, внезапно все изменилось. М. Г. Максимов отбыл в Голландию, откуда ему поручили курировать работу советской военной разведки в Англии. Молодого же сотрудника Хансена в июне 1927 г. отправили в эту самую страну резидентом. Спустя 5 месяцев он был арестован английской контрразведкой, когда вышел на связь с агентом У. Макартни, находящимся под их контролем. Похоже, что так все и было задумано со строны Разведупра. Создать иллюзию провала резидентуры, которой на самом деле и не было. Никаких компромитирующих его материалов полиция не нашла, а на суде он «вел себя как стойкий революционер». Георг провел в английской тюрьме семь лет, потом его освободили и с помощью коллег из ИНО НКВД он выехал в СССР[2]. Я. К. Берзин в 1928 г., когда исполнилось 10 лет РККА, назвал С. В. Жбиковского «одним из основных строителей нашей разведки на Западе»[3].
Когда-то в наркомате по иностранным делам из конспиративных соображений стали называть советских разведчиков «соседями» – «ближними» для них были сотрудники ГПУ – НКВД (поскольку НКИД располагался тогда на Кузнецком мосту), а «дальними» – военные разведчики. Друг для друга они были просто «соседями». Такое обозначение прижилось и использовалось много лет в разговорах, переписке, иных документах, а может быть используется и теперь. Менее известно, что в ЦК партии тех из разведчиков обоих ведомств, которые работали за рубежом по легальной линии, называли «линейными людьми».