— Войдите!
— Товарищ капитан, старший сержант Шохин…
Марин поднял голову, порывисто встал.
— Вернулся?! — сдерживаясь, спросил он и, чуть-чуть волоча правую ногу, пошел навстречу Шохину. — Вижу, ты и там за честь пограничника постоял. — В сдержанности Марина чувствовалась большая радость. — Конечно, к нам, на шестую?
— В отпуск, товарищ капитан!
— В отпуск?! Садись, рассказывай. Как же это так — в отпуск?! — Марин вернулся к столу.
Хотя Марин и ходил довольно быстро, его странная походка бросалась в глаза. Не ускользнуло от Шохина, что и движения рук его были несколько затрудненными.
— Жаль, жаль, — сказал Марин, выслушав Шохина. — А я думал, что ты вернулся к своему пулемету.
— Застава для меня, товарищ капитан, родной дом. — Шохин посмотрел Марину в глаза. — Война на этом фронте, можно сказать, кончилась, а я еще не поквитался с фашистами. У меня, товарищ капитан, от отца, расстрелянного гестапо, письмо есть. Наказ его, какой он мне дал перед смертью, хочу выполнить! Мать и сестру на каторгу угнали…
— Ты прав… Так куда же после отпуска?
— Опять в тыл к немцам.
— Воздушный десант?
— Нет, товарищ капитан… — Шохину хотелось о многом рассказать своему командиру, но он ограничился лаконичным сообщением:
— В разведывательно-диверсионную группу.
Около часа пробыл Шохин у Марина. Получив разрешение находиться во время отпуска на шестой заставе, Шохин зашел в канцелярию, сдал свой аттестат, занес вещи в указанную ему землянку. Как ни хотелось ему увидеть Катю, он почему-то оттягивал минуту встречи. Чего он боялся — и сам не знал, но чем сильнее его охватывало волнение, тем медленнее он шел к ней.
В ПМП Шохин узнал, что военфельдшер Данюк находится рядом, в своей землянке. Подойдя, он с минуту подождал, потом решительно шагнул к двери и постучал.
— Кто там? — услышал он голос Кати.
— Это я, — хрипло, почти шепотом, ответил Петр, не решаясь войти.
Очевидно, Катя не расслышала.
— Кто там? Войдите, — громче сказала она.
Шохин отворил дверь и перешагнул через порог.
— Ты… — медленно поднялась со скамьи Катя, глядя широко раскрытыми глазами. Она сделала шаг вперед: — Петя!
— Здравствуй! — протянул Шохин руку.
Катя схватила ее, прижалась лицом к груди Петра. Она ничего не говорила, не двигалась — огромное чувство сковало ее. Оба стояли у открытой настежь двери, за которой виднелось голубое, с белыми облаками небо и верхушки сосен, освещенные солнцем.
Медленно отстранившись от Петра, Катя еще раз посмотрела на него долгим, пристальным взглядом, весело тряхнула головой. Черные завитки волос, с седой прядкой, рассыпались по лбу. Почти год не было писем, и вдруг он сам, живой, невредимый, стоит перед нею… Сколько украдкой пролито слез! Сколько возникало и умирало надежд!.. Да правда ли, что перед нею родной, неизмеримо близкий человек, дороже которого у нее никого нет на свете?!
— Боюсь закрыть глаза, — серьезно сказала она, — вдруг ты исчезнешь.
— Не исчезну! Весь отпуск пробуду с тобой, — засмеялся Шохин.
— Так ты…
— В отпуск к тебе приехал.
Катя покачала головой, вздохнула:
— А я думала — совсем.
— Не могу, Катя, — горячо ответил Петр. — Сама понимаешь, как нужны на тех фронтах разведчики. Там сейчас разворачиваются такие события… Я дал слово начальнику вернуться. Конечно, я не знаю, куда нашу группу снова забросят, но ведь дело идет к концу, дорогая, к концу! — он крепко сжал Катины руки.
Кате не надо было доказывать справедливость этих слов. Она и сама знала: внимание всех советских людей всецело устремлено на Западный фронт.
— Конечно, ты прав, — проговорила она, подавляя в себе огорчение. — Что же это мы стоим? Садись. Сейчас вскипячу воду, будем кофе пить. — Разговаривая, Катя сунула в печурку сухие лучинки, стала разводить огонь.
Шохин следил за каждым ее движением.
— Посмотри, как я живу, — смутилась от его пристального взгляда Катя. — Ни у кого такой землянки нет. Это мне еще Иван Титыч оборудовал. Вот бы обрадовался встрече! Пишет мне часто, все про тебя спрашивает. Сейчас он гвардии лейтенант… Ты, наверное, уже знаешь про него?
— Говорили.
— А рассказывали, что после окончания школы его назначили на юг, на охрану границы?
— Рапортами долбил начальство, как минами крупного калибра, — добавил Шохин. — Все требовал, чтобы в действующую армию отправили?..
— Как же догадался? — засмеялась Катя. — И отправили. Воюет наш Иван Титыч на западе. Из писем ведь не узнаешь, где именно.