Раздался скрип уключины. Кто-то плыл к острову. Звуки не пропадали, становились слышнее, приближались… Неужели финны?
Вот к берегу причалила лодка. Из нее вышли люди. Саша сидела все также, не шевелясь. Молодой голос совсем рядом проговорил:
— Пойдем в разные стороны…
— Свои! — крикнула Саша и бросилась на звук голоса.
— Ведь я мог тебя пристрелить! — с укором проговорил, подходя к ней, высокий пограничник.
А Саша, ничего не понимая, шептала:
— Родные мои! Родные!
Глава 9
ДОКТОР АВЕТИСОВ
Двухэтажное деревянное здание на берегу реки Выг. Раньше здесь были темноватые, неуютные коридоры, небольшие комнаты беломорской гостиницы. Сейчас всюду электричество, белоснежные койки, цветы, яркие абажуры, матовые плафоны. В первом этаже даже «зимний сад» — как называют, раненые комнату отдыха с пальмами, фикусами и другими комнатными растениями. Трудно поверить, что это прифронтовой госпиталь на далеком севере.
Доктор Аветисов, сухощавый, выше среднего роста, с красивым, восточного типа лицом, был душой физиотерапевтического отделения. Он создал его, несмотря на немалые трудности, доказал на деле, что в прифронтовых условиях вполне возможна работа такого отделения. Это он, Аршавир Аркадьевич Аветисов, нашел в окрестностях Беломорска целебную грязь, первым в санчасти предложил облучение раны кварцем при газовой гангрене. И результаты были поразительны. Совсем недавно он разработал метод лечения открытых ранений черепа слабыми дозами кварца. Процент смертности резко снизился.
Как-то, закончив прием, доктор Аветисов пришел поговорить с начальником хирургического отделения о присылке к нему больных.
В кабинете была Топпоева.
Наклонив лысеющую голову, глядя на нее из-под густых бровей, начальник отделения, подыскивая слова, говорил:
— Что можно было, мы сделали. Дальше в хирургическом отделении вам делать нечего.
Саша растерялась:
— Неужели ничем нельзя помочь? В двадцать пять лет остаться калекой…
Взглянув на Аветисова, начальник хирургического отделения поспешил ее успокоить:
— Зачем же калекой? Вот доктор Аветисов закончит ваше лечение.
— Покажете вашу руку, — подошел к ней Аршавир Аркадьевич. Осмотрев руку и познакомившись с историей болезни, убежденно сказал:
— Думаю, помогу вам. Только наберитесь терпения — в короткий срок вашу руку не вылечить. Придется побыть здесь пару месяцев, если не больше.
Саша запротестовала. Она и так слишком долго пробыла в госпитале. В отряде ждут ее…
— Да ведь у вас повреждение нервного сплетения! — уже резко проговорил Аветисов. — Это не шутка. Каждый, как попадет в госпиталь, так кричит одно: «Скорей!» — Аветисов повернулся к начальнику отделения, потом к Саше: — Все будет зависеть от вас. Делайте больной рукой гимнастику, каждым пальцем, кистью. Трудно будет — делайте, не пропускайте ни одного дня. Рука будет здоровой!
И началось лечение. Особенно мучительны были часы, отведенные гимнастике. Но мысль, что приближается возвращение в отряд, придавала Саше силы.
Чувствуя себя крепкой, почти здоровой, она не могла жить, ничего не делая, и добилась у комиссара госпиталя разрешения помогать ему в работе.
Сегодня она только что провела беседу о природных богатствах Карелии. Ей задавали много вопросов. Один из раненых узнал в ней участницу последнего перед войной водного состязания в Петрозаводске. Пришлось рассказать о спорте, о себе…
Возбужденная вышла Саша на крыльцо главного подъезда госпиталя. Было еще не поздно, но синие сумерки уже сгустились. Золотыми точками поблескивали в окне противоположного здания два огонька, пробиваясь сквозь темную штору. Узкая полоска света вырывалась на крыльцо из-за неприкрытых дверей. Захлопнув дверь, Саша задумалась. Андрей снова ушел в глубокий тыл врага. За Мурмашами и к югу большой участок фронта держат пограничники. У них живая связь с Беломорском. Может быть, Андрей сумеет передать с кем-нибудь письмо?..
Приближалось двадцать третье февраля, первое празднование Дня Красной Армии с начала Отечественной войны.
Саша Топпоева медленно поднималась на второй этаж. Три месяца назад по этой широкой лестнице несли ее на носилках… Вот и палата, где она лежала. Трудное, очень трудное было время. Но внимание и забота, какие можно встретить только среди самых близких людей, помогали переживать невзгоды.
Топпоева вошла в палату, где когда-то лежала. Здесь было по-прежнему тихо. На ее койке метался тяжелораненый. Темные круги вокруг глаз, запекшийся полуоткрытый рот. На тумбочке накрытый марлей шприц, ампулы с камфорой. Около больного незнакомая сестра.