В шестом часу утра 6 декабря, перейдя речку, группа остановилась недалеко от деревни Матвейцево. Здесь жила родственница Глафиры — Марья.
Нужно было проверить, не находятся ли здесь немцы, нет ли в деревне засады. Взяв с собой Белову и Морозову, Колесова пошла в разведку.
Используя темноту, маскируясь деревьями и кустарником, девушки подошли вплотную к крайним домам. Луна сквозь облака скупо освещала местность.
Присмотревшись к дороге, они не увидели на ней следов от автомобильных колес, видны были лишь следы от полозьев саней. По обочине дороги шла слабо протоптанная тропинка. Не заметили они. и скота — около хлевов было бело от снега.
Судя по всему, немцев в деревне нет, и все же Колесова действовала осторожно. К дому Марьи прошли задворками и постучали в окно, выходящее во двор.
Марья открыла не сразу, спросила, кто и зачем стучит. Но когда услышала женский голос, назвавший имя Глафиры, заторопилась.
Впустив двух девушек в избу (Белова осталась охранять), Марья зажгла коптилку и только тут, в мерцающем свете коптилки, разглядела, что гости — в ватниках, штанах и с оружием.
— Это что ж, наши пришли? А почему же тогда тихо на улице и стрельбы нет? — удивилась женщина.
— Нет, тетя Маня, наши еще не пришли, но скоро придут, — пояснила Колесова.
На печи послышался стон.
— Старик мой совсем занемог,— объяснила Марья.— Вот уже третью ночь кашляет, горит огнем, ничего не ест, совсем ослаб, жалуется на боль в груди.
— Погодите, тетя Маня, у меня есть хорошее лекарство, от него жар проходит, дайте ему, — Леля достала из мешка порошки сульфидина и подала их Марье.
— Я даю вам девять порошков, по три штуки в день: утром, днем и вечером. Давайте больше пить больному, и он скоро поправится. А сейчас, тетя Маня, я к вам со своей заботой, — и Колесова рассказала Марье, что им нужно отдохнуть, поесть чего-нибудь горячего. — Нас много, девять человек, сможете ли вы разместить у себя всех до сегодняшнего вечера?
— Конечно, милая, веди своих товарок, на чистой половине разместятся, да в бане можно, сегодня там истопила. А щи я сейчас поставлю в печь, накормлю — и отдыхайте, — радушно ответила Марья.
Поблагодарив гостеприимную хозяйку, Леля пошла за подругами.
Придя в дом, разместились так: в чистой половине — шесть человек, в бане — трое. Подготовили запасный выход из избы: оторвали в сенях три доски, благодаря чему образовался проход в сарай, а из сарая через дверь во двор или на дорогу. Так что в случае прихода гитлеровцев группа не могла быть застигнута врасплох.
Несмотря на благоприятную обстановку, Колесова тщательно позаботилась об охране группы. Решив дать разведчицам отдых в деревне, она понимала, что идет на некоторый риск.
В 17 часов, когда стемнело, Колесова объявила подъем и собрала группу на чистой половине избы. Отдыхали только недавние дежурные.
Восемь часов хорошего сна подкрепили девушек, усталость прошла.
После обеда, приготовленного Марьей, начали готовиться в путь, подогнали снаряжение, затянули ремни (многие на две дырочки дальше, чем две недели назад), уложили намного опустевшие вещевые мешки, тщательно вычистили оружие.
Распростившись с доброй хозяйкой, вышли из деревни.
К 23 часам группа достигла рокадной дороги Ново-Петровокое — Дорохово и вышла южнее деревни Лы-сково. Переходить эту дорогу по снежной целине не стали, а пошли вдоль лесной опушки на север, надеясь увидеть какую-нибуд? тропинку, идущую с запада на восток, и по ней пересечь дорогу. Такая тропинка вскоре встретилась, и группа вышла по ней на широкую рокадную дорогу, наезженную автотранспортом. Через некоторое время свернули к опушке леса. Отсюда дорога хорошо просматривалась. Она была пуста. «Что же делать? — спросила себя Колесова. — Уйти, не выяснив, что делается на дороге, — нельзя: это одна из основных рокадных дорог противника, по ней он может перебрасывать (Войска с одного участка фронта на другой. Может быть, заминировать ее в разных местах и уйти? А если немцы вздумают перегонять по ней местное население? Нет, нельзя минировать дорогу, не зная режима ее работы».
Послышался гул одинокого самолета; по звуку можно было определить: летит наш, советский самолет.
— Наверное, разведчик, — сказала Колесова. — Он, как и мы, ищет врага, а обнаружив, позовет на помощь товарищей, и тогда у фашистов начнется «сабантуй».
Чтобы представить себе полную картину движения по рокадной дороге, решили понаблюдать за ней в светлое время. Для наблюдения остались Белова и Морозова. Выйдя на опушку леса, они выбрали хороший наблюдательный пункт: старый окоп. Обложили его еловыми лапами, сверху соорудили пирамидку из выкорчеванных пней, собранных поблизости, на случай опасности наметили путь отхода — к речке, а там в густой кустарник и в лес. Устроили все очень хорошо, так что даже с близкого расстояния наблюдательный пункт не был заметен.
Разведчицы установили, что в светлое время немцы не производят воинских перевозок. Только редкие одиночные автомашины, тягачи, орудия и иногда танки проходят днем по дороге, причем в обоих направлениях. Пользуется этой дорогой и местное население, правда, очень редко.
К 18 часам группа собралась на наблюдательном пункте. Решено было минировать дорогу в двух точках в ночь на 8 декабря.
Смысл плана заключался в том, чтобы устроить вражеской колонне ловушку. С этой целью Колесова выбрала удобный участок протяженностью примерно километр. Северная часть его имела крутой подъем, полотно находилось в выемке, а южная часть дороги проходила по невысокой насыпи вдоль болота.
Оба конца выбранного отрезка дороги предполагалось заминировать, чтобы после взрыва мин немцы вынуждены были затратить на его восстановление по крайней мере 30—40 минут.
Этим действием группа не только нарушала график переброски войск врага, но и уничтожала какую-то часть его живой силы или техники.
Двум девушкам было поручено срезать два длинных конца провода от заброшенных здесь линий связи, Филатовой — наблюдать за местностью.
Как только девушки с проводом вернулись, Колесова с Ниной Суворовой и Лаврентьевой отправились ставить мины.
На северной точке мину ставила Нина Суворова. После того как усиленная мина была поставлена на проезжей части дороги в приготовленное гнездо, к чеке мины привязали конец провода. На обеих обочинах дороги против установленной мины поставили небольшие мины нажимного действия на тот случай, если машина, следующая за подорванной на мине, захочет объехать ее. Она обязательно заденет колесом за обочину, где лежит мина, и получит «сюрприз».
Сделав свое дело, девушки тщательно замаскировали следы.
На южной точке основную, усиленную мину поставили в дорожной трубе, чтобы после взрыва противнику пришлось затратить для возобновления движения по дороге время на ее восстановление. К чеке мины привязали провод и вывели его от дороги в восточном направлении, в заросли кустов и молодых деревьев. По обе стороны дороги, на спусках к болоту, поставили небольшие мины нажимного действия.
Суворова и Лаврентьева должны были подрывать мины в соответствии с указаниями, данными Колесовой. Так, если автоколонна противника пойдет с севера на юг, первая подрывает мину Лаврентьева, едва только машина противника с живой силой или техникой наедет на мину. После этого подрывает свою мину Суворова. Если же движение противника будет с юга на север, то первая подрывает мину Суворова, а уже затем Лаврентьева.
К полуночи все было готово, оставалось ждать противника.
В томительном ожидании прошло около двух часов. Опять где-то кружил наш самолет-разведчик, то приближаясь, то удаляясь. И вдруг в однообразный гул авиационного мотора вклинился сперва еле слышно, затем громче другой, более мощный, наземный гул моторов. Звук приближался с юга.
С нарастанием этого звука Суворова все плотнее прижималась к земле, стараясь слиться с нею, сдерживая дыхание, боясь, как бы противник не заметил западни, поставленной ему на дороге.