…Я находился на вспомогательном пункте управления, представлявшем из себя несколько палаток, когда меня вызвали к телефону. Звонили из штаба армии, находившегося примерно в 50 километрах. Сквозь какие-то шорохи и трески я С большим трудом различил голос подполковника А. Н. Антонова.
— Товарищ полковник, перехвачена… Открытым текстом…
— Повторите, я ничего не понял!
— Из Токио… О капитуляции…
Лишь после того как Алексей Николаевич трижды повторил каждое слово, я понял наконец, о чем идет речь.
Оказалось, что переводчик разведотдела штаба, дежуривший на радиостанции (такие дежурства велись круглосуточно), перехватил сообщение японского императора о капитуляции. Я тут же направился с этой вестью к генерал-полковнику И. И. Людникову. Выслушав меня, он усомнился:
— Ничего не напутали ваши перехватчики? Может, им дезинформацию подсунули?
Откровенно говоря, мне и самому не очень-то верилось. Впрочем, могло быть и так. Ведь не только наш, Забайкальский, но и 1-й и 2-й Дальневосточные фронты, Тихоокеанский флот, Краснознаменная Амурская флотилия, части монгольской Народной армии действовали исключительно успешно. По тем сведениям, которыми мы располагали, управление Квантунской армией было нарушено, ее соединения понесли крупные потери.
— Тщательно проверьте это донесение, — приказал командарм: — Как только что-то выяснится, сразу ко мне.
Вскоре было получено подтверждение из штаба фронта. Император Японии действительно принял условия Потсдамской декларации. Однако буквально на другой день мы убедились, что приказ по Квантунской армии о капитуляции не отдан. Японские войска на многих участках фронта продолжали оказывать сопротивление. Для того чтобы окончательно сломить его, предотвратить разрушение промышленных предприятий, советское командование выслало вперед сильные подвижные отряды, в крупных городах высадились воздушные десанты.
Соединения 39-й армии получили новую задачу. Им предстояло в сжатые сроки занять территорию Южной Маньчжурии, выслать подвижные отряды в направлениях на Мукден, Инкоу, Аньдун. Одновременно предстояло разоружить японские гарнизоны в городах и населенных пунктах, которые встретятся на нашем пути.
По заданию командарма я с небольшой группой разведчиков выехал вперед на автомашине. Нужно было уточнить дислокацию вражеских гарнизонов и договориться с японскими командирами о месте и времени сдачи оружия. Это, разумеется, в том случае, когда часть или подразделение получит приказ своего императора. А если нет?
— Тогда действуйте по обстановке, — сказал мне командующий. — Но особенно на рожон не лезьте. Не захотят сдаваться вашей группе, пусть дожидаются подхода основных сил. А коль и тогда станут упираться, то опыта у нас, слава богу, достаточно. Восточная Пруссия многому научила.
Дожди продолжались. Дороги, как я уже упоминал, стали, фактически, непроходимыми. А ехать было нужно. И тут выручила смекалка водителя машины. Он предложил двигаться прямо по шпалам железнодорожного полотна, которое, по счастью, тянулось в нужном нам направлении.
— Проскочим! — заверял меня Михаил. — Только печенку-селезенку поберегите. Трясти будет здорово.
Вначале действительно трясло. Но водитель сумел подобрать оптимальную скорость, и тряска почти прекратилась.
В Мукдене уже находился член Военного совета армии генерал-лейтенант В. Р. Бойко. Он приказал мне ехать в город Сыпингай, где японская дивизия ждет разоружения. Да, не следует удивляться. Порой складывалась и такая обстановка: противник искал, кому сдаться в плен.
В Сыпингай мы прибыли рано утром. Японские солдаты занимались гимнастикой на большой ровной площадке. Неподалеку я заметил генерала, окруженного офицерами. Он тоже увидел нас и направился навстречу.
— С кем имею честь говорить? — спросил он по-русски.
— Представитель советского командования, — ответил я.
С минуту мы молча стояли друг против друга. Я напряженно ждал: что последует дальше? Японский генерал-лейтенант Саса пригласил меня в штаб своей дивизии. Разговор он начал с того, что приказ о прекращении военных действий ему известен.
— Другого выхода у нас и не было, — словно оправдываясь, произнес он. — Удары советских войск одновременно с трех направлений поставили Квантунскую армию перед катастрофой.
— Да, — кивнул я, — положение было безвыходным. Выяснилось, что в сыпингайском гарнизоне дислоцируется не только 39-я пехотная дивизия, но и танковая бригада. Всего в городе и его окрестностях насчитывалось около десяти тысяч военнослужащих. Уведомив генерала Саса о том, что на подходе к городу находятся наши войска (так оно и было в действительности), я предложил ему начать подготовку вооружения и техники к сдаче. Он немедленно отдал соответствующие распоряжения.