После короткого разбора действий группы вновь заняли исходное положение. Потом еще и еще раз. Тренировка продолжалась до тех пор, пока не удалось добиться стремительного броска, четкого взаимодействия всех групп отряда. Лишь после этого майор Томин сказал:
— Вот так и воевать! А теперь — на отдых.
На другой день точно в назначенный час полковая пушка прямой наводкой дала первый выстрел по дзоту. Это был сигнал к началу. Заговорили артиллерия, минометы, весь участок обороны фашистов покрылся разрывами. Часть снарядов, ложившихся по окопам, как мы и договаривались с артиллеристами, были дымовыми. Создавалось впечатление, что мы наносим сильный удар всеми имеющимися в пашем распоряжении средствами. Гитлеровцы пришли к выводу, что полк наступает на всем участке.
Через одну-две минуты фланговые группы ворвались в траншею. Завязалась рукопашная схватка. Младший сержант Федосов и замполитрука Филипчепко первыми подбежали к дзоту. Они заметили двух вражеских солдат, удиравших по траншее. Один из бегущих упал, сраженный автоматной очередью, другой поднял руки. Бойцы захватили пулемет, патроны, документы убитых, а все остальные боеприпасы, имущество и снаряжение подожгли бутылками с горючей жидкостью.
Так развивались события в траншеях противника. На нашей же стороне десятки наблюдателей фиксировали огневые точки, районы, откуда ведет огонь артиллерия гитлеровцев. На картах появлялись все новые и новые пометки. Помню, что всего 17 минут продолжалась разведка боем. Но нам удалось полностью раскрыть систему огня, в значительной мере уточнить очертания переднего края фашистов. Все это имело исключительно важное значение, так как, позволю себе напомнить, речь шла о подготовке нового наступления.
Оно должно было начаться через несколько дней после того, как мы провели разведку боем. Активные действия одного из подразделений 279-го стрелкового полка были, в сущности, заключительным этапом подготовки, если рассматривать ее с точки зрения накопления, уточнения и перепроверки данных о противнике. Почему нецелесообразно проводить разведку боем заранее? Да потому, что враг, разобравшись, что к чему, поняв действительные цели боя, сразу же начнет принимать меры к изменению системы огня, производить некоторую перестановку сил и средств. Естественно, что в этом случае полученные сведения потеряют свою ценность. Мало того, они могут сыграть дезинформирующую роль.
Итак, подготовка к новому наступлению частей нашей армии завершалась. Артиллеристы запасались боеприпасами, танкисты помимо этого беспокоились о горючем. На штабных картах уточнялись задачи. Мы, разведчики, разумеется, продолжали пополнять и уточнять данные о противнике. Словно метеор, носился из одной дивизии в другую капитан Антонов. Где-то нужно было добыть контрольных пленных, где-то не ладилось с организацией наблюдения. Старший лейтенант Дийков вновь и вновь перечитывал документы, стараясь «выудить» из них какие-то новые, оставшиеся ранее незамеченными подробности. Словом, день и ночь все трудились не смыкая глаз.
И вот в тот момент, когда, казалось, все силы исчерпаны, штаб армии облетела радостная весть: фашисты окружены под Сталинградом! Многое еще было неясно, подробностей, конечно же, мы никаких не знали. Но сам факт окружения мощной вражеской группировки вызвал всеобщее ликование.
— Эх, нам бы еще здесь один такой котел устроить! — мечтательно произнес Анатолий Кузнецов, наш чертежник, выпрямляя затекшую спину и делая несколько взмахов руками. — А что? Мы ведь тоже на Волге стоим…
Разумеется, все мы были бы рады такому повороту событий, но разум подсказывал, что на вещи нужно смотреть трезво. В районе Верхней Волги сейчас нельзя рассчитывать на крупное наступление наших войск. Не было у нас еще сил для того, чтобы громить врага на всех направлениях. Но успех, достигнутый под Сталинградом, окрылял, заставлял трудиться с удвоенной энергией.
25 ноября 1942 года на рассвете загремели залпы орудий. После короткой, но достаточно мощной артиллерийской подготовки наши пехота и танки устремились вперед. Но враг оказывал исключительно упорное сопротивление. Лишь к исходу дня удалось полностью захватить позиции 206-й немецкой пехотной дивизии. Почему же так медленно развивалось наступление? Ответа па этот вопрос мы пока не находили.