Это ведь ему теперь придется подготовить такие списки для каждого директора департамента. Но это будет отличная проверка на профпригодность и умение работать в режиме вечных форс-мажоров и жестких дедлайнов. Если хочет остаться, пускай привыкает.
Все пусть привыкают.
— Вы же собирались начать с отдела продаж, господин Батманов, — наклоняется ко мне Марина и тихо шепчет практически в ухо.
— Я передумал, — шепчу в ответ, — начну с дизайнеров.
И поворачиваюсь к сопровождающей меня делегации.
— Пройдемте в конференц-зал, господа.
Прежде чем покинуть отдел, окидываю Ясмину протяжным взглядом. Хочу вобрать все, все что вижу. В себя, поглубже. Всю бы ее сожрал и не подавился.
Глаза скользят ниже по точеной фигурке и натыкаются на кнопку Лале, прильнувшую к маме. Внезапно пронзает осознание, что если бы я сам все не испортил, это могла быть моя девочка. Моя собственная дочка. Ла-ле.
И хоть мой турецкий, мягко говоря, далек от совершенства, я помню, что «lale» переводится как «тюльпан».
Я бы умер от счастья, если бы тюльпанчик Лале был моей дочкой. Но я уже давно вырос и давно не верю ни в сказки, ни в волшебство.
У нас с Ясей не было брачной ночи, вообще никакой не было. Забеременела она уже здесь, это я знаю точно. И как мне дожить до собеседования, когда я смогу с Ясминой поговорить и все выяснить, вообще не представляю.
Господи, Дамир…
Как это могло произойти? Как?
Откуда он взялся? Да еще и фабрику нашу купил.
Он все-таки ее купил…
Я знала, что у него получится. Не может не получиться. Дамир из тех, кто умеет ставить цели и планомерно к ним идти. До сих пор считаю, что Эмир допустил непростительную ошибку, не подписав с ним контракт.
Меня трясет. Не могу ни о чем больше думать, кроме того, что Дамир Батманов здесь. Моя первая несчастливая любовь. Мой первый и единственный муж и мужчина. Отец моей обожаемой дочери.
От него меня отделяет всего несколько бетонных перегородок, и совсем скоро я снова его увижу.
Дамир будет сам проводить собеседование. Не знаю, какая необходимость у владельца фабрики опрашивать весь персонал лично. Смысл тогда держать целый отдел кадров?
Делюсь этими сомнениями с госпожой Айдын.
— Этот мужчина из тех, кто знает, что делает, — глубокомысленно изрекает Дамла.
«О, да!» — изрекаю мысленно.
— Дорогая, вы говорили с ним на другом языке. Вы знакомы?
«Мы? Нет, что вы! Я всего лишь месяц была его женой. И у меня от него есть ребенок. Но это такие мелочи!»
На секунду представляю лицо Дамлы, если бы я это сказала. И остальных работников фабрики, узнай они правду о нас с Дамиром. Но только на секунду.
— Я работала у господина Батманова в продакшене. Участвовала в каталожных съемках. Сама удивлена, что он меня узнал, — отвечаю как по бумажке. И не соврала, и всей правды не сказала.
— Ты не трясись так, девочка, — вдруг говорит Дамла участливо, — нам с тобой увольнение никаким боком не грозит.
— Вам точно нет, — согласно киваю, — без вашего таланта господину Батманову фабрику не поднять.
— А я без тебя не останусь, — фыркает Дамла, — вот еще. Пусть только попробует оставить меня без помощницы. Кто твою работу будет делать?
Слабо улыбаюсь. Если бы дело касалось только работы! Но я сама не могу здесь оставаться. Работать у бывшего мужа — разве я сошла с ума?
Следом накатывает безысходное отчаяние. Я же только начала работать! Сколькому могла бы научиться у Дамлы! И что теперь, где искать работу? Кому нужен работник без опыта?
Надеяться на помощь Эмира неправильно. Он уже давно вернул мне сторицей эти пол-литра крови. Одно оплаченное обучение чего стоит! А Атеш вполне мог выкарабкаться и без моего участия.
Мои мысленные страдания обрывает помощница Дамира, которая по громкой связи приглашает госпожу Айдын на собеседование в кабинет владельца. Дамла уходит, а я решаю еще выпить кофе. Меня точно еще нескоро позовут.
Но не успеваю выйти из кабинета, как навстречу идет изумленная и довольная Дамла. Хватает меня за руку и шепчет.
— Все отлично, машшала. Попросил остаться и удвоил зарплату. Про тебя спрашивал.
— Про меня? — жалко тяну. — Что спрашивал? По работе?
— Не только. Про тебя саму, и про тюльпанчик.
Сердце обрывается. Лале.
Неужели почувствовал? Толстокожий носорог Дамир Батманов вдруг что-то почувствовал? Что он хотел выяснить у Дамлы, зачем допытывался?
Она же добрая бесхитростная душа, все и рассказала.
А может, госпожа Айдын его не так поняла. Турецкий у Батманова по-прежнему отвратительный, собеседование он проводит один-на-один.