Снова все с ног на голову. Эмир Дениз верный муж? Да нет же, он сам сказал, что в Стамбуле много красивых женщин, и ему есть из кого выбрать.
— Я пойду поговорю с Омером, — Эмир закладывает руки за спину. — И ты иди в дом, здесь становится прохладно, ты простудишься.
Прохладно? Ничего подобного. Наоборот, сегодня тихий и теплый вечер. Может, он не хочет, чтобы я оставалась здесь одна?
— Если вы не против, я еще здесь посижу, Эмир-бей, — бормочу просительно. Он сдержано кивает и идет в сторону дома.
Не проходит и пяти минут, как на дорожке, ведущей к дому, появляется Атеш.
— Ясемин, вот ты где! А я тебя искал, — подходит к беседке. — Папа сказал, что ты здесь сидишь, я попросил принести нам чай. Или я тебе помешаю?
— Ну что ты, ты мне никогда не мешаешь! — поспешно останавливаю парня, который готов уйти по первому же моему требованию. — Проходи, садись.
Приносят чай с пахлавой. Дразнящие ароматы достигают обонятельных рецепторов, и я обнаруживаю, что проголодалась. Атеш садится напротив, и мы некоторое время молча пьем чай. Но долго молчать у меня не получается.
— Атеш, ты же знаешь своих братьев, — спрашиваю парня, — единокровных?
— Да, знаю, — отвечает он, — отец знакомил нас с Доганом. Наверное, хотел, чтобы мы общались, но с дружбой у нас не сложилось. Несмотря на все его старания.
— Почему? — и я правда не понимаю. — Вы с Доганом ревнуете отца к его старшим сыновьям? Но ведь эти отношения у вашего отца были до вас.
— Нет, — качает он головой, — наоборот. Это не мы ревнуем, Ясемин. Мы с Доганом законные наследники, а их отец официально не признавал. Он помогал финансово, помог каждому открыть свой бизнес, но в завещание он их не вписал. И мне не нравилось, что каждый раз, как мы встречались, об этом непременно заходил разговор.
— Разве вы с Доганом в этом виноваты? Пусть бы тогда обижались на Эмир-бея.
— А как ты относишься к сыновьям господина Оздена? — вдруг спрашивает Атеш. — Тебе же обидно, что отец предпочел их, а не тебя?
Упс. Хороший вопрос. С учетом, что они не его сыновья, то как я могу относиться?
— У меня нет на них обиды, Атеш, — я говорю абсолютно искренне. — Они не могут отвечать за своих родителей. А вот Омера я сознательно вычеркнула из жизни.
— Знаешь, Ясемин, это самое неблагодарное дело, судить со стороны. Я уверен, что у твоего отца были причины вас оставить. Он мужчина, он талантливый отельер. Ты знаешь, как вырос доход с отеля, которым управляет Омер-бей? Твоей матери стоило не упираться, а приехать жить сюда.
Слушаю молча. Лично я считаю, что ничего бы не изменилось. Если родителям Афры надо было поженить их с Омером, то ни мама, ни я не стали бы для них существенным препятствием.
— Я знаю, что у моего отца были женщины кроме мамы, — вдруг признается Атеш, — и я мог бы осуждать его за эти связи. Но мама слишком долго болела, она сама просила его найти себе женщину. Я слышал их разговор. И я не позволяю себе злиться на отца, в конце концов, это можно считать последней волей матери.
— Ты прав, Атеш, — говорю задумчиво, — состояние Нурай в последние годы сделало Эмира вдовцом при живой жене. Так что вряд ли у кого-то повернется язык его осуждать.
— Я тоже считаю, что тебе стоит согласиться на предложение дяди Омера, — тихо говорит Атеш. — Ты просто не представляешь, как круто изменится твоя жизнь, когда ты согласишься.
Растерянно киваю. Все бы ничего, если бы я не понимала, что Атеша попросили меня уговорить. И он справляется пока достаточно посредственно.
Глава 18
Я торчу в Стамбуле пятый день, а увидеться с Ясей так и не получилось. Я у нее по прежнему в черном списке. И если поначалу была стопроцентная уверенность, что это ошибка, то сейчас появляется нехорошее предчувствие, что все не так просто.
Конечно, первым делом я поехал в дом к Эмиру Денизу. Но только успел свернуть на нужную улицу, как мне тут же преградили путь два здоровых и крепких бодигарда.
— Остановитесь, бей. Господа Денизы не принимают, — с каменным видом заявил первый.
— А я не к Денизам. Меня зовут Дамир Батманов, мы знакомы с Эмир-беем. Мне нужна его гостья, Ясмин, она у меня работает, — попытался объяснить. Но кто-то когда-нибудь пытался объясняться с бетонными трехметровыми заборами?
Результат тот же.
— В семье горе, господин Батманов, — монотонно проговорил второй. — У нас в такое время не принято никого беспокоить.