— Скрутил! — насмешливо восклицает Доган. — Он в будке спал, Ясемин, на ведре.
— Не на ведре, а на лейке. Но это не важно, я не за тем пришел. Ясь, — Дамир отпускает Догана и отцепляет его руку от ворота футболки. Порывисто шагает ко мне и с размаху падает на колени. — Ясечка, я пришел за тобой. Я тебя люблю, ты выйдешь за меня замуж?
Открываю рот и хлопаю глазами в полнейшем шоке.
Дамир? Меня?
Дамир меня любит? Он пришел за мной?
Я сплю?
Бывший муж достает из кармана бархатную коробочку, раскрывает и протягивает мне. Часто-часто моргаю, глядя на изящное колечко с камнем, яркий блеск которого ослепляет до рези в глазах.
— Не плачь, Ясечка, — тихо говорит Дамир, стоя передо мной на коленях. — Просто скажи «да».
— Я не плачу, — бормочу, быстро вытирая ладонями щеки, — это все бриллиант. Слишком ярко сверкает.
— Ты мой бриллиант, — улыбается Дамир, и я тоже улыбаюсь, хоть из-за синяка его улыбка выглядит немного зловещей. — Забирай Лале, мы едем в Измир.
Внезапно коридор наполняется топотом ног, дверь распахивается, и в комнату вваливаются люди в полицейской форме.
— Господин Батманов? Вы арестованы, — к нам подходит мужчина в темно-синем мундире. Судя по золотой звезде на погонах это высокопоставленный офицер.
Последним в комнату входит Эмир Дениз.
Глава 25
— Его предупреждали, дочка, — отец ходит из угла в угол, меряя шагами комнату по диагонали, — предупреждали, а он не послушал.
Я молчу и продолжаю складывать вещи.
— Ну почему ты такая упрямая? — взрывается Омер. — Что тебе до этого недостойного, который сломал тебе жизнь?
Разворачиваюсь к нему всем корпусом.
— Вам этого не понять, господин Озден. Вы всю жизнь между сердцем и кошельком выбирали кошелек. Не вижу смысла зря сотрясать воздух.
Открывается дверь, на пороге появляется Атеш, из-за его спины выглядывает Доган.
— Зачем ты собираешь вещи, Ясемин?
Поворачиваюсь к парням, игнорируя Омера.
— Я больше ни одной лишней минуты не проведу в этом доме. Ваш отец перешел все границы.
— Но Дамир Батманов действительно нарушил границы частного владения, — возражает Доган.
— Он приходил ко мне. И к своей дочери, — отвечаю гневно. — Это я находилась на территории чужого владения. Я пойду в полицию и буду добиваться справедливости.
— Это не поможет, — качает головой Атеш, — отец на него заявил. Дамира будут судить.
— Я говорил этому идиоту, — буркает Доган, — на камерах не зафиксировано, как он входил на территорию. Значит, его проникновение в особняк незаконно.
Я и сама это знаю. Вчера сорвала голос, пытаясь доказать полицейским, что это мой бывший муж. Что он пришел ко мне и ничего не нарушал. Но офицеры выслушали меня с каменными лицами и ушли, затолкав Дамира в полицейскую машину.
— Ты просто не сможешь тягаться с отцом, Ясемин, — голос Атеша звучит сочувствующе, — у него связи в полиции. Батманов иностранец, конечно суд встанет на сторону Эмира Дениза.
— Будь твой отец на вашей стороне, у тебя был бы шанс, — поддерживает его Доган. — Но он не станет портить отношения с нашим. Побоится.
Омер вспыхивает, но ничего не отвечает.
— В любом случае я тут не останусь, — застегиваю чемодан и ставлю его на пол. — Дамир не уличный бродяжка, он в состоянии нанять хороших адвокатов. Я свяжусь с его родителями и с консулом.
Атеш хочет что-то сказать, но видит на безымянном пальце моей правой руки обручальное кольцо и только тихо вздыхает. Дамир успел всунуть мне в руки коробочку, когда его уводили, и я сразу надела его на руку.
Доган хмурится, а я иду в комнату Лале и выволакиваю ее чемодан.
— Собирайся, доченька, мы уезжаем.
— Уезжаем? Куда? — удивляется малышка. — Зачем нам уезжать, мамочка? Мы тут так весело иглаем с дедушкой и Атешем!
— Иди сюда, — подзываю ее и беру в руки маленькие ладошки. — Лале, мы должны помочь твоему папе. Он попал в беду, нам надо его спасти.
— Мой папа? — малышка расширяет глаза. — Он здесь? Он плиехал?
— Да, милая, он здесь. И ты его знаешь. Это Дамир.
Лале опускает глаза и шмыгает носом.
— Он не хочет, чтобы я была его дочкой.
— Хочет, доченька. Он просто не знает. Когда-то я была замужем за Дамиром, недолго. Мы быстро развелись, и я уехала в Измир. Там родилась ты, и Дамир ничего о тебе не знал. Я ему не сказала.
— Почему? — строгий, осуждающий взгляд собственного ребенка выглядит приговором. — Ты же знала как я по нему скучаю?